Богров, Григорий Исаакович

(Багров, נדהנ) — русско-еврейский беллетрист; род. в Полтаве в 1825 г. в раввинской семье, ум. в 1885 г. в с. Деревках (Минской губ.). Отец Б., пользовавшийся благодаря природному уму и обширным талмудическим познаниям большой популярностью среди местных евреев, дал сыну строго религиозное воспитание. Русскую грамоту Б. изучал тайком от родителей и, из опасения преследований, прятал русские книги в чулане или на чердаке, где и проводил время за чтением. 17 лет от роду Б., по настоянию родителей, женился, однако вскоре развелся с женой и, устроившись самостоятельно, получил возможность усиленно заняться самообразованием и изучением европейских языков. Продолжительная служба по откупу дала Б. богатый запас наблюдений. В начале 60-х годов (около 1863 г.) Б. написал первую часть "Записок еврея", носящих автобиографический характер и описывающих быт русского еврейства 30-х и 40-х годов 19 в. После долгих скитаний по петербургским редакциям, рукопись попала в "Отечественные записки", где очень понравилась Некрасову. Поощренный этой удачей, Б. усиленно занялся окончанием "Записок", которые появились в "Отеч. Записк." в 1871—3 гг. и обратили на себя внимание (отдельным изданием вышли в 1874 г.; немецкий перевод М. Ашина, "Memoiren eines Juden" в 1880 г.). Как бы дополнением к "Запискам" является быль "Пойманник" ("Еврейская библиот.", IV, 1873 г.; еврейский перевод И. Андреева, "Hanilkad, в 1877 г.). Переехав в Петербург, Б. отдался литературе: напечатал исторический роман из эпохи хмельничины "Еврейский манускрипт. Перед драмой" (1876 г.; еврейский перевод "Kethab jad ibri" И. Грозовского в издании "Тушия", 1900), сотрудничал в "Слове" (1878) и принимал близкое участие в основавшемся в 1879 г. журнале "Русский еврей", фактическим редактором которого был в продолжение полугода, а затем перешел в журнал "Рассвет", где поместил роман из жизни еврейской интеллигенции "Накипь века" (1879—81; не был закончен) и рассказы: "Проклятый", "Добрые вести", "Перст Божий", "Вампир", "Кого винить?", "Ортодокс" и "Книжница". Разногласия по национальному вопросу и, в особенности, близкие сношения Богрова с образовавшимся в 1881 г. в Елисаветграде "Духовно-библейским братством" (см.), против которого решительно выступил "Рассвет", принудили его выйти (1882) из состава редакции. "Я в обширном смысле слова, — писал Б. Леванде в 1878 г., — эмансипированный космополит. Если бы евреи в России не подвергались таким гонениям и систематическому преследованию, я бы, быть может, переправился на тот берег, где мне улыбаются другие симпатии, другие идеалы. Но мои братья по нации, вообще четыре миллиона людей, страдают безвинно; ужели порядочный человек может махнуть рукой на такую неправду?" В связи с таким взглядом на еврейство Богров высказывался в пользу смешанных браков. В последние годы жизни Б. сотрудничал в "Восходе", где поместил: 1) "Былое": а) "Мариама" (Из эпохи гайдаматчины), б) "Мери" (1883, кн. 1—3; еврейский перевод И. Грозовского "Maassim schehaju", изд. Тушия, 1899) и 2) "Маньяк" ("Небывалый случай из жизни молодого психиатра", 1884, 1—5). — Произведения Б. представляют значительный бытовой интерес, хотя они в художественном отношении страдают излишней тенденциозностью и сухой рассудочностью. От этих недостатков не свободны даже лучшие произведения Б. "Записки" и "Пойманник", в которых автор пытается нарисовать картину не только внутренней, семейной и общинной жизни, но и социального и экономического уклада русского еврейства. При всем богатом знании быта и тонкой наблюдательности Б., картина получается односторонняя: слишком резко, с одной стороны, отрицательное отношение Б. к традиционному иудаизму и его духовным представителям, а с другой — подчеркивание того, что духовное возрождение народа и его радикальное перевоспитание мыслимы только при превращении традиционной религии в рационалистическо-моральное учение (исповедуемое в "Записках" идеализированным колонистом Якобом). Еще более резко проявляются тенденциозность и несоблюдение художественной меры в тех произведениях, где Б. рисует быт менее знакомой ему эпохи. Его исторический роман "Еврейский манускрипт" страдает отсутствием исторической перспективы и крайней бледностью психологического анализа. Столь же неудачны его попытки художественно воспроизвести новые идейные течения, народившиеся в еврействе в 70-х и 80-х годах 19 в. Таковы его роман "Накипь века" с карикатурными представителями прогрессивного молодого поколения (Климентий, Елена, Клара Борисовна и др.) и повесть "Maньяк", в которой Б. подчеркивает химеричность идей палестинофильства. — За несколько месяцев до смерти Б., по семейным обстоятельствам, принял крещение. — Ср.: С. Венгеров, "Критико-биографич. словарь", V, 6—7 (1897); М. Лазарев, "Литературная летопись", "Восх.", 1885, кн. VI; "Еврейская библиотека", том X, 13—20 (письма Б. к Л. О. Леванде);

C. Цинберг.