Oнивское поле. Яруга.

О трагедии, разыгравшейся 28 июля 1941 года на Ивонивском поле, одном из первых массовых расстрелов евреев на территории оккупированной Украины. впервые услышал в сентябре 1999 года от Е.А.Биленко, 1925 года рождения, медсестры, уроженки села Яруга, где она в годы войны и оккупации проживала с родителями-колхозниками. Вот ее рассказ.

«Это было 28 июля. Нас забрали в поле вязать снопы. Была страшная жара. У меня с собой банька — такой сдвоенный глечик — с водой. Солнце стояло еще высоко, когда на дороге появились люди. Они шли широкой шеренгой. Одеты не по-нашему. С рюкзаками, чемоданами. На руках у многих — дети.

Колонна остановилась. Люди падали, ложились прямо в пыль. Отовсюду слышалось: «Пить... Пить...» Я со своей банькой к ним. «Звідки ви, люди добрі?» – «3 Буковини». Несколько раз бегала я по воду. У кого-то выпросила ведерко. Жандармы били прикладами. Потом и меня стали загонять в колонну. Я расплакалась, еле вырвалась. У одной молодой женщины начались роды прямо на шляху. Я побежала в село, привела нашу акушерку Марусю Боровик, и та приняла ребенка. Жандарм бросил новорожденного в яму, туда же столкнул и мать, Раздался выстрел... Я испугалась и убежала. Потом говорили: «В этот день на Ивонивском поле убили сотни людей».

Подтверждение рассказу Евгении Антоновны я нашел в «Акте о злодеяниях немецких захватчиков в местечке Яруга Могилев-Подольского района». Подтверждение, к слову, весьма своеобразное: в «Акте...», где первоначально говорится о расстреле 28 июля 1941 года «свыше 1000 человек еврейского населения, насильственно выселенного из Бессарабии и Буковины (на дороге расстреляли и закопали в ямах, а детей бросали в ямы живыми)», дважды черной тушью жирно зачеркнуто «еврейские», «еврейского». Нет даже традиционного — «советских граждан». Просто — население.

В самой Яруге, к счастью, массовых расстрелов не было. В моем очерке «Яруга — село-Праведник» (1999 г.) рассказано, как село заступилось за местечко, взяло под свое крыло и спасло таким образом сотни жизней.

Итак, Ивонивское поле. Как это происходило? Кто расстреливал и кого расстреливали? Почему трагедия на Ивонивском поле выпала из поля зрения даже такого серьезного исследователя, как А.Круглов («Энциклопедия Холокоста»)? Ответ на эти и другие вопросы удалось получить совсем недавно.

В Яруге нашлись очевидцы, заметно дополняющие и уточняющие рассказ Е.А.Биленко. Прежде всего это Коровянко Михаил Александрович, 1924 года рождения, племянник Коровянко Ивана Ивановича, который в годы оккупации был старостой, примаром и… активным членом подпольного комитета по спасению местечка.

Вот рассказ М.А.Коровянко от 28 июля: “Транспорт гнали из Ямполя в Могилев-Подольский. Сразу за поворотом в Яругу на дороге устроили большой привал. И соседнего села приехали немцы на машинах. Согнали селян с лопатами. Машина крытая. Погрузили людей. Выехали в гору, на поле. Это то, что я видел. А что слышал? Прошло какое-то время, и началась стрельба. Потом в селе говорили: весь транспорт, всех людей расстреляли. Очень тревожно было и в самой Яруге. Федор Крыжевский и дядько Иван через верных людей предупредили всех в селе и в местечке: на чердаках, в сараях, в подвалах, на огородах, в саду, на кладбище — всюду прятались.

В нашем доме с тех пор часто бывал Мендель, не помню фамилии. Случись облава — он тут же с женой и детьми у нас. Старший сын у него — на фронте. Возвратился майором. Как только пришел с войны — и к нам, благодарил.

В местечке в первые дни — ни души. Дома открыты. Ночью со стороны Бессарабии переправлялись к нам на лодках, на плотах, шли из Молдавии. Ходили с факелами по местечку. Забирали все — даже мебель — грузили на лодки, плоты. Грабили в первые дни войны и наши зайды. На дороге, когда гнали транспорт, резали ремни с рюкзаков. Таких было немного. В селе их презирали. Батько предупреждал: «Як побачу в містечку — уб’ю».

Потом дядько Иван нашел выход. Договорился с примаром-соседом. И грабежи прекратились. Занялись контрабандой. Через Днестр пошли ящики с сигаретами, солью, спичками. Кое-кто из узников гетто занялся мелкой торговлей.

Скажу про дядьку. Ивану Коровенко было уже за 70, когда его избрали старостой. Отбивался, сколько мог. Уговорили. И давний его приятель Ицик Гольденберг приходил: «Послужи, Иван, людям».

Яругу наши войска освободили в марте 1944 года. И вскоре дядька арестовали, судили, дали 10 лет. Ицик Гольденберг ходил в те дни чернее тучи. Собрал 300 подписей евреев. Куда только не обращался. А освободили дядька лишь 8 лет спустя по болезни и старости. Прожил он дома недолго.

...29 июля 2001 года. Воскресенье. На Ивонивском поле — митинг памяти, народной скорби. Идут съемки. А люди подходят, рассказывают...

Вот рассказ Боровской Надежды Владимировны, 1937 г.р.: «В Яруге стояли румыны. 28 июля папа пришел домой расстроенный. Сказал: «Очень много евреев гонят по трассе». Наши люди выходили на дорогу, хотели детей забрать, но им не разрешили. Отец обратился к соседям: «Надо хоть наших яружан спасать». И начали разбирать евреев кого куда. Муж — в одном месте, жена — в другом, дети — в третьем. Потом до меня дошло: не случайно прятались в разных местах. Если кого-то и поймают, остальные останутся в живых.

На Ивонивском поле перебили людей — страх. Люди рассказывали, что яма еще неделю дышала. Руки торчали из земли, словно сама земля взывала к нам».

Антонюк Евгения Ивановна, 1931 г. р. (девичья фамилия Безверхая): «Расстреливали не только 28 июля, и не только на Ивонивском поле. Два дня спустя все повторилось в Дорошевском лесу, поближе к Ямполю. Гнали людей по трассе. Снова привезли местных из села с лопатами — копать ямы. Тогда расстреляли человек 300. Очень кричали. Я была маленькой, пасла скот. Запомнилось это на всю жизнь». Кто расстреливал?

Рашевская Надежда Павловна, 1921 г. р.: «Сама не была, не видела, но слышала от людей, — расстреливали румыны. Все село говорило об этом. Немцы у нас бывали только наездами. А румыны на евреев очень злые были. На моих глазах схватили Шмуклера. Я с ним работала на почте. Он был помощником начальника, я — телефонисткой. Его вели румыны. Увидев меня, помахал рукой: «Прощай, Надя». Больше я его не видела. И еще убили жену Переца Вайсмана. У нас прятались Боривкеры, Фарбер Шика, Фойгель Рузя…»

Вергелис Николай Федорович, 1930 г. р.:

«Я лично видел, как приводили евреев. Мы пасли скот. Мне тогда было двенадцать лет. Жара стояла страшная. Утомились люди — малые, старые, женщины — без воды, без еды. Жандармы — румыны».

Кто же расстреливал?

Одни яружане утверждают — немцы, другие («все село говорило») — румыны. А правы и те, и другие. О «серьезных эксцессах» румынских военных и жандармских частей против еврейского населения Бессарабии и Северной Буковины говорится в книге «Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941– 1944)» под редакцией Ицхака Арада.

Борис Хандрос

Институт иудаики http://www.judaica.kiev.ua/index.html