Из книги воспоминаний Хаима Вейцмана "Пробы и ошибки"

 Из книги воспоминаний Хаима Вейцмана "Пробы и ошибки"
"Он (Озер) рубил и перетаскивал древесину, чтобы сплавить ее в Гданьск. Это было сложной и раздирающей сердце профессией. Леса стояли на болотах и за исключением времён засухи и мороза было невозможно перетаскивать древесину из-за наводнений. Рабочий цикл начинался в ноябре, после Суккота. Мой отец отправлялся в самую гущу леса, в двадцати-тридцати километрах от дома. Его единственной связью с домом была санная дорога, которая могла быть прервана в любой момент. Мы всегда нелегко себя чувствовали во время его отсутствий в лесу, даже когда мой старший брат Фейвель уходил с ним, поскольку в лесу были волки и иногда грабители..."
"...Работой моего отца было отмечать деревья, которые надо было срубить и он должен был быть способен понять, какие деревья здоровы и их нужно рубить. Он должен был надзирать за перетаскиванием. Полена были перевязаны веревками и свалены на краю небольшой реки, ожидая пока растает снег и начнётся весеннее наводнение. Если зима задерживалась, отца не было дома на Песах, потому что не было никого кого бы он мог оставить вместо себя для ответственной работы по сплаву древесины. После Песаха начиналась весенняя и летняя работы, сплав плотов и нарубленных поленьев к морю..."
"Поленья должны были быть сравнительно небольшими, чтобы они могли быть сплавленными с первыми потоками, но скреплять их надо было крепко, чтобы они могли протиостоять чрезмерному затоплению. В превую очередь их нужно было доставить к реке Пине и оттуда вниз к Пинску, куда они обычно прибывали к празднику Шавуот, через семь недель после Песаха. Там вместо того, чтобы давать им плыть дальше к далёкому Чёрному морю, плоты переводили в противоположном направлении, через канал, соединяющий Оину с Брест-Литовском на реке Буг, главном притоке Вистулы, втекающей в Балтийское море у гданьского порта..."
"... Поскольку река Буг никогда не перекрывалась дамбой, она формировал песчанные отмели, особенно летом. Если плоты были сделаны из дуба или неумело навалены и притягивали слишком много воды, они зачастую крепко застревали. Ничего не оставалось делать, как ждать и печься на солнце, молясь о дожде или свежем потоке из изголовья Буга в Карпатах. Так проходили дни, иногда недели, и можно было лишь смотреть, как небольшие барыши таяли из-за задержки. Иногда множество плотов, которые плыли легко, задерживались из-за одного или двух тяжёлых плотов, которые застревали..."
"Когда в конце концов ты плыл по широкой Вистуле, начинались проблемы другого характера. Дожди и поводки, которые приветствовались на Буге, зачастую были проклятием на Вистуле. Воды поднимались и становились турбулентными, так что плоты могли быть разорваны на куски. Тогда надо было приставать к берегу и смотреть за наводнением, ожидая пока оно отступит. В Торне, принадлежавшем Германии, всё изменялось. Река регулировалась, порядок устанавливался. Из Торна в Гданьск путеществие было спокойным...Отец обычно возвращался из Гданьска к Рош-аШана. Затем, после Суккота, когда бремя сбора платежей заканчивалось - или иногда нет - годовой цикл начинался вновь.