Александр Беркман (21.11.1870, Вильна — 28.06.1936, Ницца) — одна из крупнейших фигур интернационального анархического движения конца XIX — начала XX веков. Известен за свою политическую активность и писательскую деятельность. Участвовал в анархическом движении США, России, Германии и Франции.
Беркман родился в Вильнюсе (Российская Империя) и иммигрировал в США в восемнадцатилетнем возрасте в 1888 году. Жил в Нью-Йорке, где и был вовлечён в анархистское движение, попав под влияние Иогана Моста. Был влюблён в анархистку Эмму Гольдман и был ей другом всю жизнь. В 1892 году Беркман попытался убить бизнесмена Генри Клея Фрика в знак пропаганды своей деятельности. Хоть Фрик и выжил в результате покушения на его жизнь, Беркман отсидел 14 лет в тюрьме. Его тюремный опыт является основой первой книги «Тюремные воспоминания анархиста».
После выхода из тюрьмы Беркман был редактором анархистского журнала Гольдман «Мать Земля» и создал свой собственный журнал «Взрыв». В 1917 году Голдман и Беркман были приговорены к 2 годам тюрьмы за антивоенную деятельность. После освобождения были арестованы — вместе с сотнями других людей и депортированы в Россию. Первоначально благосклонный к Революции большевиков в стране, Беркман быстро высказал свою оппозицию Советскому насилию и репрессиям независимых голосов. В 1925 году он опубликовал книгу, основанную на его опытах, «Большевистский миф».
Пока Беркман жил во Франции, он продолжал работать в поддержку анархистского движения, создавая классическую выставку анархистских принципов «Сейчас и потом: Азбука анархо-коммунизма». Страдая от болезней, Беркман покончил с собой в 1936 году.
תוכן עניינים |
Беркман (Овсей Осипович Беркман) родился в литовском городе Вильнюсе (на тот момент часть Российской Империи). Он был самым младшим из 4-х детей в богатой еврейской семье. Беркман вырос в Санкт-Петербурге, Россия, где получил более русское имя Александр. Семья Беркман жила комфортной жизнью со слугами и дачей. Беркман ходил в гимназию, где получил классическое образование. В юности на Беркмана повлиял растущий радикализм, который был распространён среди рабочих в русской столице. В 1881 году школьные уроки Беркмана прервал взрыв бомбы, встряхнувший здание и убивший царя Александра II. В тот вечер дома, пока родители разговаривали беззвучными тонами, Беркман узнал больше об убийстве от своего «Дяди Максима», народника Марка Натансона:
Когда Беркману было 15, умер его отец, а год спустя умерла мать. В феврале 1888 года Беркман уехал в США.
Вскоре после приезда в Нью-Йорк Беркман стал анархистом, вступив в группы, сформированные для освобождения мужчин, признанных виновными в бомбёжке Хеймаркет в 1886 году. Вскоре он оказался под влиянием Иоганна Моста, самого знаменитого анархиста США и адвоката пропаганды дела — аттентат, или насилие, выполненное для того, чтобы призвать массы к восстанию. Беркман стал наборщиком газеты Моста «Свобода».
В Нью-Йорке Беркман встретил и закрутил роман с Эммой Гольдман, ещё одной русской иммигранткой. Они переехали в коммунальную квартиру с его кузеном Модестом «Федей» Стейном и подругой Эммы Хелен Минкин. Хоть их отношения и пережили многочисленные трудности, Беркман и Голдман могли разделить близкую связь в течение многих десятилетий и были объединены своими анархистскими принципами и приверженностью личному равенству.
Беркман в конечном счёте порвал с Мостом и присоединился к другой публикации, «Автономия», но он оставался преданным понятию насилия как инструмента для вдохновляющего революционного изменения.
Беркман и Гольдман получили свою первую возможность политического действия в Забастовке фермы. В июне 1892 года рабочие сталелитейного завода на Пенсильванской ферме были заперты, когда переговоры между Металлургической компанией Карнеги и Соединенной Ассоциацией Железа и Сталелитейщиков потерпели неудачу. Генри Клей Фрик, менеджер фабрики, нанял 300 вооружённых охранников Детективного агентства Пинкертон, чтобы сломать кордоны пикетов союза. Когда утром 6 июля Пинкертонские охранники пришли на фабрику, разразилась оружейная борьба. 9 членов профсоюза и 7 охранников были убиты в этой борьбе, которая длилась 12 часов.
Газеты по всей стране защищали членов профсоюза, и Беркман и Гольдман решили убить Фрика. Беркман верил, что убийство пробудит рабочий класс и заставит его объединиться и восстать против капиталистической системы. Беркман планировал убить Фрика и после этого покончить с собой; роль Гольдман заключалась в объяснении мотивов смерти Беркмана. Беркман попытался сделать бомбу, но когда всё провалилось, он поехал в Питсбург, где купил пистолет и приличный костюм.
23 июля Беркман, вооружённый пистолетом и обострённым стальным файлом, ворвался в офис Фрика. Он 3 раза выстрелил во Фрика, потом сцепился с ним и нанёс удар в ногу. Группа соседних рабочих пришла спасти Фрика и избила Беркмана до потери сознания. Он был признан виновным в покушении на убийство и получил 22-летний тюремный срок. Но что ещё хуже, аттентат Беркмана не смог поднять массы: рабочие и анархисты так же осудили попытку убийства.
Беркман отсидел 14 лет и был выпущен из тюрьмы 18 мая 1906 года. Гольдман встретила его на Детройтской железнодорожной платформе, но при виде его измождённой внешности «была охвачена террором и жалостью». Во время тюремного срока он стал Американизованным, но изо всех сил пытался приспособиться к жизни как свободный человек. Тур лекций вызывал беспокойство и напряжение, и он купил пистолет в Кливленде, намереваясь убить себя. Вместо этого он вернулся в Нью-Йорк, узнав, что Гольдман и другие активисты арестованы на митинге в поддержку Леона Чолгоша. Это нарушение свободы собраний побудило его к действию, и он объявил: «Моё восстановление…Я нашёл, что делать». Он работал, чтобы обеспечить их освобождение.
Вскоре Беркман присоединился к Гольдман, как к одной из лидирующих личностей анархистского движения США. С поддержкой Гольдман Беркман написал дневник своих тюремных лет «Тюремные воспоминания анархиста», который, по его словам, помог ему оправиться от тюремного опыта.
С 1907 по 1915 год Беркман был редактором журнала Гольдман «Мать-земля», и под его руководством журнал был ведущим анархистским изданием США. Редактирование журнала было оживляющим опытом для Беркмана; их отношения с Гольдман колебались, однако, и он крутил роман с 15-летней анархисткой Беки Эдельсон.
В 1910—1911 году Беркман помог основать Центр Феррера в Нью-Йорке и был там одним из учителей. Центр Феррера, названный в честь испанского анархиста Франциско Феррера, включал в себя школу, которая приветствовала независимое мышление среди студентов. Центр Феррера также служил общественным центром для взрослых.
В сентябре 1913 года объединённые шахтёры нанесли удар компаниям добычи угля в Ладлоу, Колорадо. Самой крупной такой компанией была Колорадская компания топлива и железа — собственность семьи Рокфеллер. 20 апреля 1914 года Колорадская национальная гвардия напала на колонию атакующих шахтёров и их семьи, и в течение однодневной борьбы было убито 26 человек.
Во время борьбы Беркман организовал в Нью-Йорке демонстрации в поддержку шахтёров. В мае и июне он с другими анархистами провёл несколько протестов против Джона Ди Рокфеллера. Протесты в конечном счёте переместились из Нью-Йорка в дом Рокфеллера в Тэрритауне, Нью-Йорк, и окончились побоями, арестами и заключениями многих анархистов. Мощный полицейский ответ на протесты Тэрритауна привёл к бомбовому заговору между несколькими анархистами Центра Феррера.
В июле 3 партнёра Беркмана — Чарльз Берг, Артур Карон и Карл Хансон — начали собирать динамит и хранить его в квартире другого заговорщика, Луизы Бергер. Некоторые источники, включая Чарльза Планкетта, одного из выживших заговорщиков, говорят, что Беркман был главным заговорщиком, самым старшим и опытным членом группы. Позже Беркман отрицал любую причастность или знание об этом плане.
4 июля в 9 утра Бергер вышла из квартиры и пошла в офис «Мать-Земля». 15 мин спустя в квартире раздался смертельный взрыв. Бомба взорвалась преждевременно, встряхнув шестую часть здания арендуемой квартиры Бергер, разрушив 3 верхних этажа и убив Берга, Карона, Хансона и женщину Мари Чавез, которая, очевидно, не была вовлечена в заговор. Беркман устроил похороны погибших.
В конце 1915 года Беркман уехал из Нью-Йорка в Калифорнию. В Сан-Франциско он начал издавать в следующем году свой собственный анархистский журнал «Взрыв». Во время публикации в течение 18 месяцев «Взрыв» считался вторым после «Мать-Земля» по влиянию среди анархистов США.
22 июля 1916 года в Сан-Франциско во время Парада дня готовности взорвалась бомба, убившая 10 человек и задевшая 40. Полиция подозревала Беркмана, хотя не было никаких доказательств, и в конечном счете их расследование остановилось на двух местных трудовых активистах Томасе Муни и Варрене Биллингсе. И хотя ни Муни, ни Биллингс не были анархистами, Беркман оказал им помощь, подняв фонд защиты, наняв адвокатов и начав национальную кампанию. Муни и Биллингс были признаны виновными: Муни приговорён к смерти, а Биллингс — к пожизненному заключению. Беркман призывал русских анархистов протестовать возле американского посольства в Петрограде во время Российской революции, которая заставила президента США Вудро Вильсона попросить Калифорнийского губернатора отложить смертный приговор Муни. Когда губернатор неохотно сделал это, он сказал, что «пропаганда имени Муни, согласно обрисованному в общих чертах плану Беркмана, была настолько эффективна, что достигла мирового масштаба.» Биллингс и Муни были прощены в 1939 году.
В 1917 году США настигла Первая мировая война, и Конгресс подписал Отборный закон об обслуживании 1917 года, который требовал от всех мужчин 21-30 лет зарегистрироваться для воинской повинности. Беркман вернулся в Нью-Йорк, где вместе с Гольдман организовал Лигу против воинской повинности Нью-Йорка, которая объявила: «Мы выступаем против воинской повинности, потому что мы — интернационалисты, антимилитаристы, и настроены против всех войн, устраиваемых капиталистическими правительствами». Организация была в центре деятельности активного антипроекта, и её главы были установлены в других городах. Лига против повинности сменила общественные встречи на распространение брошюр после того, как полиция начала разрушать общественные мероприятия группы в поисках молодых людей, которые не зарегистрировались для проекта.
Беркман и Гольдман были арестованы во время набегов на их офисы 15 июня 1917 года, когда полиция захватила «груз фургона анархистских отчетов и пропагандистского материала». Они были обвинены согласно закону о Шпионаже 1917 года в «заговоре побудить людей не регистрироваться», и держались на залоге в 25 000$ каждый.
Беркман и Гольдман сами защищались во время суда. Беркман обратился к Первой Поправке, спрашивая, как правительство могло утверждать, что боролось за «свободу и демократию» в Европе, подавляя свободу слова дома:
Суд признал их виновными, и судья Джулиус Маршвец Мэйер наложил максимальное наказание: 2-летнее заключение, штраф в размере 10 000$ и возможность высылки после их выпуска из тюрьмы. Беркман отбывал наказание в федеральной исправительно-трудовой колонии Атланты, 7 месяцев которого провёл в одиночной камере за возражения при избиении других обитателей камеры. Когда Беркмана выпустили 1 октября 1919 года, он выглядел «измученным и бледным»; по словам Гольдман, 21 месяц отбывания в Атланты отразился на Беркмане намного хуже, чем 14-летнее лишение свободы в Пенсильвании.
Беркман и Гольдман были выпущены в разгаре первой американской Красной Паники; Российская революция 1917 года, во главе которой были Большевики, смешанная с беспокойством о войне, произвела антирадикальное и антииностранное чувство. Общий разведывательный отдел американского министерства юстиции, во главе с Джей Эдгаром Хувером и под управлением генерального прокурора Александра Митчелла Палмера, начал серию набегов с целью арестовать левых. Пока Беркман и Гольдман были в тюрьме, Хувер написал: «Эмма Голдман и Александр Беркман, без сомнений, самые опасные анархисты этой страны, и если им разрешено вернуться к сообществу, то они приведут к неуместному вреду». Согласно Анархистскому закону об исключении 1918 года, государство депортировало Беркмана, который никогда не просил американское гражданство, вместе с Гольдман и 200 другими в Россию.
На прощальном банкете в Чикаго Беркман и Гольдман услышали новость о смерти Генри Клея Фрика, которого Беркман пытался убить более 25 лет назад. Когда репортёр попросил Беркмана прокомментировать это, он сказал: «Фрика забрал Бог».
Начальная реакция Беркмана на большевистскую революцию была восторженной. Впервые услышав об их перевороте, он объявил: «Это счастливейший момент моей жизни». Ещё он написал, что большевики были «выражением самого фундаментального желания человеческой души». Прибытие в Россию вызвало в Беркмане бурные эмоции, и он описал это как «величайший день его жизни», превосходящий даже его выход после 14 лет тюрьмы.
Беркман и Гольдман большую часть 1920 года путешествовали по России и собирали материалы для предложенного Музея Революции. Путешествуя по стране, они столкнулись с репрессиями, неумелым руководством и коррупцией, вместо равенства и полномочий рабочих, о которых они мечтали. Те, кто расспрашивал правительство, демонизировались как контрреволюционеры, и рабочие трудились в суровых условиях. Они встретились с Владимиром Лениным, который убеждал их, что правительственное подавление привилегий прессы было оправдано. «Когда революция вне опасности», говорил он им, «тогда можно и баловаться свободой слова».
В марте 1921 года в Петрограде разразились забастовки, когда рабочие выступали за лучшее продовольственное обеспечение и большую автономию для их союзов. Беркман и Гольдман поддержали бастующих, написав: «Молчать сейчас невозможно, даже преступно». Волнение распространилось к порту Кронштадта, где Лев Троцкий заказал военный ответ. В последующем сражении были убиты 600 моряков, более 2000 арестованы; из 1500 советских войск умерло 500. После этих событий Беркман и Гольдман решили, что в этой стране для них нет будущего. Беркман написал в своём дневнике:
Беркман и Гольдман покинули страну в декабре 1921 года и поехали в Берлин на несколько лет. Почти сразу Беркман начал писать ряд брошюр о российской революции. «Русская трагедия», «Российская революция и коммунистическая партия» и «Кронштадтское восстание» были опубликованы летом 1922 года.
Беркман планировал написать книгу о своём опыте в России, но он отложил это дело, в то время как помогал Гольдман, поскольку она писала подобную книгу, используя в качестве источника собранные им материалы. Работа над книгой Гольдман «Мои 2 года в России» была закончена в декабре 1922 года, и книга была опубликована в 2 частях с названиями, которые выбирала не она: «Мое разочарование в России»(1923) и «Моё дальнейшее разочарование в России»(1924). Беркман работал над своей книгой «Большевистский миф» на протяжении 1923 года, и она была опубликована в январе 1925 года.
Беркман приехал во Францию в 1925 году. Он организовал фонд для пожилых анархистов, таких как Себастьян Форе, Эррико Малатеста и Макс Неттлау. Он продолжал бороться от имени анархистских заключенных в Советском Союзе и устроил публикацию «Писем из российских тюрем», детализируя их преследование.
В 1926 году Еврейская анархистская федерация Нью-Йорка попросила Беркмана написать введение в анархизм, предназначенное для широкой публики. Представляя принципы анархизма на простом языке, нью-йоркские анархисты надеялись, что читателей можно было бы склонить к поддержке движения или, как минимум, что книга могла бы улучшить изображение анархизма и анархистов в глазах общественности. Беркман написал «Сейчас и после: азбука анархо-коммунизма», которая впервые была опубликована в 1929 году и с того момента много раз перепечатывалась (часто под названием «Что такое анархо-коммунизм?» или «Что такое анархизм?»). Анархист и историк Пол Аврич описал «Сейчас и после» как «самое ясное представление анархо-коммунизма на английском или любом другом языке».
Беркман провёл свои последние годы, восполняя сомнительное проживание, в качестве редактора и переводчика. В 1930-ых годах его здоровье начало ухудшаться, и он перенёс 2 неудачные операции из-за заболевания простаты в начале 1936 года. В постоянной боли, которая вынуждала его полагаться на финансовую помощь друзей, и уверенный в заботе его компаньона Эмми Экстейн, Беркман решил покончить с собой. Утром 28 июня 1936 года, неспособный вынести физическую боль своей болезни, Беркман выстрелил в себя из пистолета, но он был не в состоянии сделать это нормально. Пуля попала в его позвоночник, парализовав его. Гольдман бросилась в Ниццу, чтобы быть рядом с ним. Днём он впал в кому, а умер в 10 часов ночи.
Беркман умер за несколько недель до начала Испанской революции — самого ясного в современной истории примера анархо-синдикалистской революции. В июле 1937 года Гольдман написала, что рассмотрение его принципов на практике в Испании «омолодило бы Беркмана и дало бы ему новую силу, новую надежду…Если бы он только прожил немного больше!»
Alexander (Ovsei) Berkman
נמצאו שגיאות כתיב? אנא בחר אותו והקש CTRL-ENTER
© 2008-2024, JewAge.org
תגובות
Please log in / register, to leave a comment