Петр Спивак

&n Папа Петя

«Все наши предки сидят в нас:

кто в праве чувствовать себя одиноким?» Беер-Гоффман, 1898г.

В 1945-46 годах часть физиков переехала из «Красного дома» ЛИПАН, в доме на Песчаной улиц, в том числе семья моего отца Флёрова Николая Николаевича и Спивака Петра Ефимовича. Имея уже двоих детей, мама решилась на развод с моим отцом Флёровым Николаем Николаевичем и ушла к Спиваку Петру Ефимовичу (П.Е.), взяв с собой четырехлетнего сына Виктора. Петр Ефимович женился на моей маме в 1953г. Мой отец вскоре тоже женился. Каждый из моих родителей нашел свой родной сапог и во втором браке жил счастливо.

В 1954г в новую семью приехала, окончив школу, дочь П.Е. от первого брака Соня. Я год жила с отцом, а потом в 1955г. переехала в семью Спивака П.Е. на ул. Новая – Бодрая.. Затем мы переехали на ул. Новикова. Семья разрасталась. 3 декабря 1955 г. у моей мамы родился третий ребенок - дочь Елена Спивак. Так образовалась наша сложная семья во главе с Петром Ефимовичем Спиваком. Семья была дружная. Тот, кто впервые попадал в наш дом, не мог понять, кто есть кто и кому. Одни обращались по имени отчеству, другие папа-мама, но все мы называли П.Е. «папа Петя». Он был всеобщий Папа для всех: своих детей, родных и приемных, внуков. В семье царили любовь и уважение друг к другу. В доме был культ П.Е. и науки, его слово было для нас законом. П.Е. Спивак, несмотря на большую загруженность на работе, – а он был неистовым трудоголиком, блестящим экспериментатором с философским взглядом на всё (не зря он дружил с Ю. Лотманом) - уделял нам много внимания. Он развил в нас критический взгляд на происходящее, научил думать, быть ответственным в работе и преданным науке, при этом давая полную свободу для поступков. Но всегда, прежде, чем совершить что-то, мы думали, как он к этому отнесётся. С каждым из нас он обсуждал наши проблемы. Он был удивительно толерантен и всегда старался понять, почему человек так поступил. При этом никогда не было ни нотаций, ни менторского тона, деликатно и ненавязчиво он показывал, без лишних слов, когда, с его точки зрения, ты был не прав или сделал что-то не то. Наше отношение к людям, делу, к работе и к тому, что происходило в стране - всё это от него. В доме была большая библиотека художественной и физической литературы. Все шкафы были открыты, поэтому не было желания читать в школьные годы Мопассана. Он привил нам любовь к музыке (у нас всегда были абонементы в консерваторию), Лена, а потом и её дети занимались музыкой), мы ходили на художественные выставки, много читали. Журналы Новый мир, Иностранная литература и Юность регулярно подписывались.

В доме был режим. Утром все разбегались по своим делам: П.Е. к 9.00 в институт, мы на занятия. В 14.00 П.Е. приходил на обед. Мама не работала, вела дом, готовила очень вкусно. Мы все собирались на кухне, благо она была большая, П.Е. рассказывал о своих проблемах на работе. Мама, по образованию историк, молча слушала его, не понимая про физику, но понимала, что ему надо просто выговориться (спустить пары). В доме очень часто звучало слово «нейтрино», фамилии сотрудников Гуревич, Ерозалимский, Прокофьев, Микаэлян, Боровой и др. По вечерам, после ужина, он садился в кресло, подложив одну ногу под себя ( это была его любимая поза) и погружался в свои мысли, иногда что-то записывал на листке бумаги.. У него был свой кабинет, но он редко сидел за рабочим столом

В молодости П.Е. занимался альпинизмом (это было распространенным увлечением физиков в 40-50 годы). Затем альпинизм был заменен походами с семьёй. В отпуск мы обязательно куда-то уезжали. Ходили в походы на байдарках, в горы Карпаты и Кавказ, покоряли перевалы, зимой катались на лыжах в Опалихе. Подготовка к отпуску начиналась с зимы. П.Е. любил ходить по спортивным магазинам и выискивал что-нибудь для походной жизни: новой конструкции байдарку, рюкзак, «Шмель», сухой спирт и.т.д. В Новый год, который мы всегда праздновали дома, он надевал мамину шубу, стучался в дверь, входил и раздавал подарки. Мы росли и уже знали, что это игра, но традиция сохранялась. Каждый раз, когда кто-то подрастал, всей семьёй ходили в МХАТ на спектакль «Синяя птица». Мы подрастали, надо было думать, кем быть. Конечно, советовались с П.Е.. Ясно было, что все мы будем заниматься какими-то естественными науками. Женщин в физике П.Е. категорически не признавал. Он занимался иногда со мной в школе физикой, доводя до слез, так как не мог понять: «как это можно не понимать?». Соня тоже от него поплакала, когда он готовил её к поступлению на химфак. (Однако потом она пожалела, что не поступала на физфак (гены – есть гены). Папа Петя сказал: «Идите в химию». Первой в Московский Государственный Университет на химический факультет поступила Соня. Через 3 года я тоже поступила на химфак. Когда подрос Виктор, ясно было, что он то уж точно станет физиком (так и случилось, он окончил Физтех, ученик академиков Ю.М.Когана и В.И. Гольданского, профессор Тель-Авивского Университета). Однако Лена поступила в Геолого-разведывательный институт и стала геофизиком (живет и работает по специальности в США). Петр Ефимович был человеком железной воли. В партию категорически не вступал (кажется, он был единственным завсектором - беспартийный), а когда партбюро спускало разнарядку на овощную базу, он говорил: «Или весь сектор или никто!». Его очень раздражали врачи, он видел в их рассуждениях отсутствие умения проанализировать состояние больного в комплексе, как единую систему. Заставить его пройти диспансеризацию было невозможно. В итоге он попал в больницу с инфарктом. Врач сказал маме, что он «ужасный вертун» и они за него бояться. Мама умоляла его не делать зарядку, а он рвался из больницы и грозил объявить голодовку, если его не отпустят. Он внял мольбам мамы: «Я тебя очень прошу, не нужно пока никаких голодовок и не хулигань. Через месяц я тебя украду» (из записки моей мамы П.Е в больницу). После инфаркта он тренировал своё сердце, ходил пешком по лестнице, зимой на лыжах и готовился к покорению кавказских перевалов. П.Е. сшил облегченный рюкзак, купил сухие супы, всё досконально взвесил и рассчитал, сколько он сможет нести. Он уехал один, дабы не обременять никого в случае, если…Неделю от него не было ни слуха, ни духа, у мамы чуть не случился инфаркт. Перейдя два перевала и спустившись вниз, он позвонил от своих друзей. Когда П.Е. смертельно заболел, в больницу не лёг, он старался облегчить мамину жизнь. Ушел из жизни тихо, никого не беспокоя. Мы, все его дети, состоялись в жизни, получили высшее образование, создали семьи, у нас уже внуки, мама дождалась правнуков, в каждом из нас есть частица влияния Папы Пети. Создавая свои семьи, мы представляли себе своих мужей, беря за эталон папу Петю: умного, широко эрудированного, умеющего всё делать своими «золотыми руками», целиком отдающего себя своему делу, преданно служащему Науке, и умеющего понять и принять поступки женщины. Он был идеалом для нас, но, как известно, идеал недосягаем. Философский склад ума, умение увидеть, проанализировать и предвидеть то, что не видели другие, часто мучило его. Его спасла страсть к физике. Она давала выход всем его эмоциям, страстям. Он безумно любил двух женщин - науку-физику и мою маму, одинаково страстно и предано. Прах Спивака Петра Ефимовича захоронен в колумбарии кладбища Даниловского крематория. Памятник – камень, в котором высечен подъем вверх и его подпись - Спивак.

Флёрова Алла Николаевна

канд. хим. наук