Георгий Флеров

Г. Н. Флёров. Молодые годы.
Строки биографии с комментариями (*)

        Дед Г.Н.Флерова был священником. Отец - Флеров Николай Михайлович (1889 г.р.) уроженец г. Глухова, в 1907 г. - студент медицинского факультета Киевского университета, за вольнодумство и "беспорядки" был сослан на Печору. Он был не одинок - туда сослали целую группу студентов. Печора, по-видимому, была местом для "политических", так как там находился и К.Е.Ворошилов.

          Вернемся, однако, к герою нашего повествования.

        По окончании школы-девятилетки в г. Ростове-на-Дону в 1929 году Георгий Николаевич, естественно, хотел продолжить образование и поступить в высшее учебное заведение. Но это было совсем непросто. Несмотря на революционные взгляды своих родителей, которые были даже репрессированы при царском режиме, формальное происхождение молодого человека не было рабоче-крестьянским (отец - служащий, мать - домохозяйка). Это обстоятельство исключало поступление в любой институт, куда в то время принимали только рабочих и крестьян, либо их детей. Поэтому надо было наработать трудовой стаж в течение нескольких лет, чтобы считаться рабочим.

        Сразу после школы Георгий Николаевич начинает работу чернорабочим на стройке. Скоро он меняет место работы и почти два года трудится подручным электромонтера Всесоюзного электротехнического объединения в г. Ростове-на-Дону, не дотянув совсем немного до непрерывного двухлетнего стажа. 1931-32 г.г. - смазчик на паровозо-ремонтном заводе.

         В 1932г. Георгий Николаевич переезжает в Ленинград и поступает на работу электриком-парометристом на завод "Красный Путиловец". Вдали от дома надо было зарабатывать на жизнь, помогать матери и готовиться в Институт. Он жил у своей тети, Софьи Павловны, заведующей терапевтическим отделением Ленинградской районной больницы, женщины деловой, четкой, впоследствии очень известной в медицинских кругах Ленинграда. Она очень помогла Георгию Николаевичу в эту трудную пору его жизни.

         В 1933 году Георгий Николаевич направляется на работу (заметьте, не поступает, а направляется для получения инженерной специальности) в Ленинградский Индустриальный (ныне Политехнический) институт им. М.И.Калинина и принимается на инженерно-физический факультет. После поступления в институт он еще целый год работал на заводе "Красный Путиловец" в ночных сменах. Стипендии студентам явно не хватало на жизнь. Что такое пуск установки, отказ аппаратуры, изнурительная работа в ночных сменах на ускорителе, наш директор знал не понаслышке.

        Ленинградский Политехнический институт, созданный в начале века графом Витте, во второй половине 30-х годов представлял уникальное заведение. Великие стройки коммунизма, развернутые по всей стране, нуждались в способных, энергичных и технически подготовленных специалистах. Говорят, что благодаря С.М.Кирову, оставшаяся часть дореволюционной профессуры Петербурга была приглашена на работу в Ленинградский Университет и Политехнический институт. Среди них было много известных имен. Образование, которое получили молодые люди, было весьма высокого уровня.

        Мне кажется, что если бы Георгий Николаевич выбрал бы другую специальность, например, конструктора, строителя, механика, то он определенно стал бы столь же известным специалистом, каким он проявил себя в физике.

        Ему предложили перейти в группу, которая была связана с Физтехом. Предложение было заманчивым, хотя бы потому, что на практику можно было ходить по несколько раз в день даже без пальто - достаточно было перейти улицу.

        Попав в среду Физтеха, Георгий Николаевич ощутил, что это и есть его "alma mater". О школе А.Ф.Иоффе и Физтехе 30-х годов написано много в воспоминаниях современников. Наверное, надо было бы написать еще больше об этом уникальном институте послереволюционных лет, в котором трудились такие выдающиеся физики, как Курчатов, Капица, Алиханов, Семёнов Френкель, Фок, Арцимович, Обреимов и многие другие.

        Один эпизод из студенческой жизни Георгия Николаевича. Ему, студенту 3 курса, как, впрочем, и другим студентам, надлежало выступить на семинаре на заданную тему, имея 1 месяц на подготовку. Тема: "Что такое Солнце?" Прямо скажем, тема фундаментальная. Я, как-то готовясь к докладу по структуре и свойствам распада ядра бора-8 и связанных с ними вопросов солнечных нейтрино, невольно вошел в проблему нашего светила и должен сказать, что доклад на семинаре даже в рамках Стандартной Солнечной Модели студентом 3 курса - явление неординарное даже в наше просвещенное время.

        Дипломная работа студента Г.Н.Флерова - "Исследование поглощения медленных нейтронов при помощи литиевого индикатора" выполнена в ЛФТИ. Руководитель - доктор физ.-мат. наук И.В.Курчатов, Ленинград, 1938 год. Естественно, по окончании Института Георгий Николаевич распределяется в Физтех в группу И.В.Курчатова. Игорь Васильевич всего на 10 лет старше выпускника. Но молодой человек относится к нему как к учителю не только в дипломные годы, но и всю жизнь. В Физтехе много молодых и в группе Курчатова тоже. Всё бурлит, и это можно понять. Открыт нейтрон, новая (квантовая) механика не абстракция, а реальность, строится циклотрон, открыто деление, и многое другое. Классические работы, на которые мы ссылаемся сегодня, тогда были совсем оригинальны - их обсуждали, спорили, не соглашались, но, определенно, к ним были неравнодушны.

        Герой нашего рассказа, конечно, не отставал.

        Нам не известно, как воспринял Георгия Николаевича Игорь Васильевич, но, зная его характер, можно предполагать, что строптивый молодой сотрудник должен был ему понравиться. Но были и трудности. Только что отремонтированная комната для точных измерений (по-моему, предполагались измерения по изомерии ядер, работа Русинова и Курчатова) в одно прекрасное утро оказалась вся в саже. Из-за того, что что-то не получилось ночью по замыслу Георгия Николаевича, вся лестничная клетка, не говоря уже о комнате и приборах, были в таком состоянии, что измазавшиеся в саже сотрудники написали коллективное письмо директору Физтеха А.Ф.Иоффе с просьбой прекратить "курчатовские безобразия". Игорь Васильевич вынужден был писать объяснительную записку. Что он думал в этот момент?! Все измерения нужно было отложить на месяц!

        Далее начинается интересная жизнь и важные повороты судьбы.

        В 1939 году в альпинистском лагере "Гвандра" на Кавказе Георгий Николаевич встретился с выпускницей Ленинградского Университета Анной Викторовной Подгурской. У этой девушки тоже интересная биография. Полька по происхождению. Ее прадед и прабабушка были казнены во время Польского восстания. Отец был врачом. После окончания Харьковского Университета попал на Кавказ и во время I-ой Мировой войны работал в госпитале в Пятигорске. Дед по линии матери был очень богатым человеком. Ему принадлежали земли и, в частности, вся долина реки Мацеста. Когда молодые люди поженились, то зять убедил тестя, что Мацеста обладает целебными свойствами и там надо строить курорты. Большинство старых лечебниц построены отцом Анны Викторовны. Им были построены также театр, библиотека. Видимо поэтому, когда на Кавказе установилась Советская власть, их не репрессировали. Отец и тесть умерли в 1928 и 1927 гг.

        Встреча в альплагере не имела продолжения, вернувшись в Ленинград, каждый занялся своим делом. Лишь в декабре 1941 года Анна Викторовна получила письмо от Георгия Николаевича, где он просил поехать в Физтех и посмотреть в библиотеке журналы. Далее следовала инструкция, какие журналы и что смотреть (узнаём Г.Н.-а !). В Ленинграде бомбежки, транспорт не работает, Физтех далеко, да и не до этого. Анна Викторовна не пошла, но письмо сохранила. После эвакуации из Ленинграда решила черкнуть ему весточку. Он был в это время под Воронежем. Летом 1943 года встретились в Москве. В 1945 году родился сын - Коля Флеров.

        Другой поворот судьбы - 1939 год - начало опытов по спонтанному делению вместе с К.А.Петржаком. Константин Антонович на 7 лет старше Георгия Николаевича. Его путь в физику заслуживает отдельного рассмотрения. Человек солидный (Георгию Николаевичу - 26, а ему, шутка ли, уже - 33), красивый и спокойный. Как часто творческий, да и жизненный успех, сопутствует альянсу противоположностей! Двум этим своим сотрудникам Игорь Васильевич предлагает заняться делением урана.

        Георгий Николаевич уже хорошо разбирается в открытом недавно явлении деления ядер. Всего два года назад он посещал семинарские занятия И.И.Гуревича. Теперь он уже завершил опыты по захвату медленных нейтронов кадмием и ртутью и измерил вместе с П.Н. Русиновым впервые число вторичных нейтронов при делении урана, оказавшимся равным 3±1.

        В 1989 году в Вашингтоне, на помпезной конференции, посвященной 50-летию открытия деления, встретились люди, которые, по соображениям секретности и национальной безопасности, не должны были встретиться никогда. Но они знали друг друга по публикациям открытым, а более - закрытым. Американец Зинн, рассказывая об истории американского атомного проекта, показал в своём докладе эту же величину, равную 2±0.2, полученную перед войной группой Ферми. Георгий Николаевич в сердцах сказал мне: "Ну, кому нужны были наши данные с такой ужасной неточностью!"

        Не мне судить, можно ли было в первых измерениях достигнуть более точных результатов, но определенно, Флеров и Петржак достигли очень высокой, просто рекордной чувствительности при регистрации осколков деления. Именно это позволило им сделать выдающееся открытие: спонтанное деление урана. При измерении осколков деления под действием нейтронов выяснилось, что даже в отсутствие источника нейтронов аппаратура регистрирует импульсы (несколько раз в час), похожие на импульсы от вынужденного деления урана. Полагаю, что именно это обстоятельство привело Игоря Васильевича к идее поручить "ребятам" поискать спонтанное деление.

        Они были не первыми. Американец Либби в большую массу урана поместил счетчик, наполненный газом BF3, реагирующий на нейтрон. Либби пытался обнаружить нейтроны, испускаемые ураном при спонтанном делении. Кроме того, им же была сделана попытка химического отделения бета-радиоактивных продуктов спонтанного деления урана. Оба опыта дали отрицательный результат, что определяло нижнюю границу парциального периода полураспада величиной 1014 лет. В этом не было ничего удивительного, так как по расчетам классиков Нильса Бора и Джона Уиллера время жизни урана по отношению к спонтанному делению оценивалось в 1022 лет. Либби не дотянул 8 порядков.

        Одному Богу известно, чем руководствовался Курчатов, направляя своих питомцев на поиск спонтанного деления. Верил им и не верил Бору?

        В отличие от метода Либби наши герои решили измерять не сопутствующее делению излучение (нейтроны или гамма-лучи), а непосредственно осколки деления. Однако каждый осколок нужно было обнаружить на фоне 10 миллионов альфа-частиц. Поэтому многие отработанные и широко используемые к тому времени методы (камера Вильсона, фотоэмульсии, сцинтилляции) отпадали. Отвергнуты были также счетчики с газовым усилением. Была выбрана пропорциональная ионизационная камера, для которой необходимо было создать широкополосный линейный усилитель с коэффициентом усиления примерно 2.106. Усилитель, естественно, был ламповый, а камера со слоями урана общей площадью "1000 см2 (а затем и 6000 см2) была удивительно похожа на переменную емкость от старинного радиоприемника.

        Далее следует то, что написано в отчете 1940 г. К.А.Петржака и Г.Н.Флерова, который я держу в руках. Вот главное.

        Итак, можно утверждать, что установленный эффект спонтанных импульсов обусловлен актами деления урана. Такой процесс представляет новый вид радиоактивности, принципиально отличной от известных ранее видов радиоактивности с испусканием альфа и бета частиц.

         Расхождение между экспериментально наблюдаемым временем жизни урана и указанным Бором и Уиллером объясняется тем, что формула прохождения частицы через барьер очень чувствительна к выбранной высоте и ширине барьера, а выбор этих величин в значительной мере произволен.

         Выражаем искреннюю благодарность нашему руководителю, проф. И.В. Курчатову, наметившему все основные контрольные опыты и принимавшему самое непосредственное участие в обсуждении результатов.

        Блестяще. Что же последовало? Восторги коллег, научной общественности Ленинграда? Совсем нет. На первом же Научном заседании научная элита была предельно скептична. Мало кто поверил в то, что уран испытывает спонтанное деление с вероятностью в 100 раз меньшей, чем экспериментальный предел Либби, но в миллион раз выше, чем предсказывал великий Н.Бор. Были и такие выступления: "Понятно, молодые люди увлеклись, им кажется, что они сделали величайшее открытие. Они, может быть, ещё не знают, что есть космические лучи, которые могут вызвать деление урана, а его в камере много. Но куда смотрит Курчатов?"

        К чести людей работающих, они меньше спорят, а больше делают. Решено было проверить устойчивость результата к убийственной гипотезе о делении космическим излучением. Наркому Кагановичу написано письмо с просьбой помочь. И молодые люди со своим странным багажом прибывают в столицу с тем, чтобы на станции метро "Динамо" на глубине 32 м повторить опыты по самопроизвольному делению урана. Они целый день носились по Москве, с нетерпением ожидая ночи, когда остановится последний поезд и можно проводить измерения (с 100 до 500 утра). Эффект спонтанного деления полностью повторился, хотя поток космических лучей на этой глубине ослаблен почти в 1000 раз.

        Так, спустя почти сорок лет, после открытия радиоактивности, легендарными Беккерелем, Пьером и Марией Кюри, был обнаружен новый тип распада ядер урана - спонтанное деление.

        Я хочу предложить Юрию Лужкову на станции метро "Динамо" повесить табличку: "Здесь в 1940 году молодыми физиками К.А.Петржаком и Г.Н.Флеровым, работающим под руководством И.В.Курчатова, было установлено новое явление - самопроизвольное деление урана на две части".

        Началась война, и осенью 1941 года Г.Н.Флеров ушел добровольцем на фронт. Его определили техником-лейтенантом 900-ой разведовательной авиационной эскадрильи Военно-воздушной Академии Юго-Западного фронта. Эвакуировалась воинская часть в Йошкар-Олу, там же училище, где ученый-физик обучался электрообслуживанию боевых самолетов.

        Война есть война. Тяжелое голодное время. Георгия Николаевича поселяют к одинокой пожилой женщине, ее муж и сын на фронте. Военным пайком он поддерживает ее. Родная мать в блокадном Ленинграде умирает от дистрофии. Режим работы школы был крайне напряженным и практически не оставлял времени для посторонних размышлений. От подъема до отбоя в строю. Флеров мечется. Он чувствует (удивительная интуиция Георгия Николаевича - сколько раз мы были свидетелями этому), что уровень понимания урановой проблемы позволяет приступить к практическому решению создания грозного, более масштабного оружия для защиты страны. Он пишет письма Панасюку и Курчатову. В конце 1941 года решается обратиться к секретарю партийного комитета факультета Электроспецоборудования подполковнику В.А.Брустину с просьбой командировать его в Казань (120 км от Йошкар-Ола), чтобы выступить перед малым Президиумом АН СССР и изложить свои соображения не только по сути, но и по организации работ. По решению начальника факультета Н.М. Кадушкина, под личную ответственность В.А.Брустина, такая командировка состоялась 7 декабря 1941 года с предписанием вернуться в часть 22 декабря 1941 года (воинские перевозочные документы за № Р4 509575).

        К новому 1942 году Г.Н.Флеров успешно окончил училище и был назначен в авиаполк действующей Армии. На прощание Георгий Николаевич подарил Брустину свою статью "Спонтанное деление уранаІ, опубликованную в соавторстве с К.А.Петржаком в журнале АН СССР за 1940 год с надписью: "Б.И.Брустину вместе с благодарностью за хорошее, человеческое отношение к автору. 31.12.41 г. Г.Флеров". Спустя некоторое время на имя начальника Академии генерала А.Р.Шарапова прибыла телеграмма из Наркомата Обороны: "Рядового Флерова Г.Н. откомандировать в распоряжение АН СССР".

        Этому, как известно, предшествовало письмо Флерова И.В.Сталину. И это было начало успеха.