Азарий Мессерер

 Азарий Мессерер о себе:

Я родился в Москве 18 мая 1939 года. Между прочим, в тот же день и в том же роддоме на Арбате, спустя 24 года, родилась моя дочь Алиса. Отца, Эммануила Мессерера, горного инженера по специальности, я не помню. Мне было два года, когда он погиб, дежуря на крыше дома во время бомбежки. Дом этот находился напротив детской больницы имени Филатова, и фашисты явно метили в нее. Отец должен был хватать щипцами зажигательные бомбы и бросать их в бочки с песком, но та бомба была фугасной. На следующий день в развалинах дома Асаф и Александр Мессереры откопали кисть своего брата. Ему было 30 лет. Недавно я привез из Москвы портрет их старшего брата Азария Мессерера (Азарина), актера МХАТа 2, в честь которого меня назвали. Он был подарен отцу в 1929 году с трогательной надписью и висел над роялем в квартире разбомбленного дома, так что на нем видны порезы от стекла и штукатурки. Сам рояль, как ни странно, уцелел — его прикрыла дверь, прилетевшая во время взрыва из коридора. Это был прекрасный «Бехштейн», купленный родителями в рассрочку, так что большая часть их зарплаты уходила на выплату долга. Уезжая в эвакуацию, мать решила оставить его в консерватории, казалось бы, самом надежном месте. Но по возвращении ей сказали, что рояль пришлось пустить на дрова во время лютой, голодной зимы.

Эвакуацию я с мамой провел в Оренбурге, ее родном городе, где она ребенком стала выступать в концертах как пианистка. Ее талант оценил нарком просвещения Анатолий Луначарский и дал ей рекомендательное письмо в московскую консерваторию, куда она поступила в 15 лет. Она училась в классе Александра Гольденвейзера и его ассистента Григория Гинзбурга, а закончив фортепианный факультет, поступила на факультет музыковедческий, чтобы приобрести вторую специальность. Мама, Раиса Глезер, стала известным лектором-музыковедом, заслуженным деятелем искусств России. Даже в 70 лет она продолжала активно работать, а умерла от несчастного случая: ее укусила в шею пчела, и она задохнулась. Медсестра в Доме творчества композиторов в Рузе, где отдыхала мама, не знала, что анафилактический шок снимается простым уколом.

Я поступил в Центральную музыкальную школу, в класс Татьяны Кестнер, воспитавшей первоклассных пианистов, таких как Андрей Гаврилов и Андрей Петров. Учеников у нее было много, в основном вундеркинды, к которым я не принадлежал, и мне приходилось часами дожидаться очереди, что расхолаживало. Мама решила перевести меня в простую районную музыкальную школу, где преподавала Софья Николаевна Ростропович, у которой она училась в Оренбурге. Софья Николаевна называла меня своим музыкальным внуком и нередко просила сына, Мстислава Ростроповича, позаниматься со мной перед очередным концертом. О моих воспоминаниях о великом музыканте я рассказал в «Чайке» №24 за 2009 г.

Одновременно я учился в общеобразовательной школе №135, считавшейся образцовой. Эту школу закончило немало известных людей, но она также получила скандальную известность из-за «Плесени», статьи в Правде, где описывалось убийство одного из школьников его богатыми одноклассниками, посещавшими Коктейль-Холл на улице Горького. Они учились лет на 7 раньше меня. Перед поступлением в эту школу я снялся в фильме «Пятнадцатилетний капитан», в котором участвовали знаменитые актеры: Астангов, Абдулов, Ларионов и другие. О съемках этого фильма я рассказал в «Чайке» №10 (16-30 мая 2010 г.).

Закончив школу с серебряной медалью, я старался выбрать такой вуз, который можно было бы сочетать с серьезными занятиями музыкой — в то время брал уроки у прекрасного педагога Бориса Яковлевича Вайншенкера. В свое время он успешно конкурировал с Горовицем в классе Блюменфельда в Киеве. К сожалению, я просчитался, поступив в Институт иностранных языков, так как в этом заведении занятия проходили, как в школе: ежедневно надо было выполнять дома массу упражнений, так что времени на фортепиано не оставалось. Хорошо хоть, что по совету учителя готовившего меня в ВУЗ, я выбрал педагогический факультет, а не переводческий: впоследствии, при получении американской лицензии, я легко получил кредиты за педагогические предметы. Между тем, в СССР я ни одного дня не проработал школьным учителем, если не считать институтскую практику.

После окончания института я стал журналистом, поступив на Радио, в редакцию вещания на Англию. Конечно, вещание это было пропагандой, но, к счастью, в качестве корреспондента я мог брать интервью у выдающихся деятелей культуры и науки Англии и Америки, приезжавших в Москву, а также писать очерки о разных городах и республиках СССР, в которых я побывал.

О моих встречах с Корнеем Чуковским и с выдающимся английским актером Джоном Скофилдом можно прочитать в «Чайке» № 7 (1-15 апреля 2009 г.) и № 19 (1-15 октября 2010 г.). Проработав на радио 12 лет, я в 1974 году перешел в газету «За Рубежом», а через два года поступил в молодежный журнал «Ровесник», где продолжал публиковать интервью с известными людьми, например, с Арамом Хачатуряном, английским композитором Бенджамином Бриттеном, американской актрисой Эллен Берстин.

Я ушел из журнала за год до подачи заявления на эмиграцию, чтобы не пострадали мои коллеги. В течение почти 4 лет я находился в отказе и участвовал в демонстрациях, голодовках с требованиями свободы выезда из страны. В конце концов, в 1981 году моей семье были выданы визы, и мы эмигрировали в США.

Еще в Италии я получил приглашение от Эдуарда Тополя из русскоязычной радиостанции в Нью-Йорке, так что мне удалось начать работать буквально на следующий день после прибытия в Америку. Некоторое время я синхронно переводил с английского бюллетени новостей, работая на пару с известным журналистом Владимиром Козловским. Между прочим, его мама преподавала литературу в моей московской школе. Теперь наши статьи иногда печатаются в одном и том же номере «Чайки».

Через несколько месяцев после эмиграции я сдал экзамены на лицензию преподавателя английского языка для иностранцев и стал работать в старших классах американской школы. Со временем мне удалось получить еще две лицензии, так что, помимо английского языка, я в течение 20 лет преподавал американскую историю и русскую литературу. В бруклинской школе FDR я организовал шахматную команду, которая выиграла чемпионат на первенство штата Нью-Йорк и заняла пятое место в первенстве США.

В Америке, к удивлению моих московских друзей и родственников, я стал «вечным студентом». Учился по вечерам, продолжая работать, так что у меня ушло более десяти лет на то, чтобы получить в Нью-Йоркском университете сначала степень магистра, а потом степень доктора в области средств массовой информации. Учиться было трудно: пришлось пройти не менее двадцати пяти курсов и сдать огромное число экзаменов, чтобы заработать необходимые для докторской степени кредиты. Однако учеба мне очень нравилась — главным образом потому, что моим руководителем был выдающийся ученый и писатель Нил Постман. (Я рассказал о нем в очерке, посвященном Иосифу Бродскому, в «Чайке» №16, 16-31 августа 2010 г.). Летом, во время школьных каникул, я читал лекции в различных университетах: в Бостонском, Дартмутском, Хофстра, Туро, а также в Нью-Йоркском (NYU), где сочетал преподавание с учебой.

В настоящее время, уйдя на пенсию, я продолжаю вести курсы в колледже Туро, где преподаю американскую и английскую литературу. В Америке я напечатал немало статей в журналах на английском и русском языках. Некоторые из них — на научные темы, другие носят мемуарный характер.

Я часто путешествую, навещаю сына Филиппа, ставшего кинорежиссером в Лос-Анджелесе, и семью дочери в Австралии. О последнем моем путешествии в Австралию можно прочитать в номерах 8 и 9 «Чайки» за 2011 г.

Музыка остается моим главным хобби. Я беру уроки у прекрасного пианиста Джеффри Бигеля, завоевавшего Первую премию на международном конкурсе имени Маргариты Лонг в Париже, и участвую в концертах Нью-Йоркского фортепианного общества. Несколько лет назад я дал концерт в память мамы в московском музее Скрябина.

http://www.chayka.org