Рабби Амнон из Майнца – автор молитвы «Унатнэ токеф»

 «Унтанэ токеф» - одна из самых торжественных молитв, которая читается в дни Рош ха-шана и Йом-Кипур. Она является частью большой праздничной молитвы «Мусаф» и напоминает нам о величии предков, для которых преданность Торе и Б-гу означала готовность идти на любые жертвы. Автором этой молитвы является рабби Амнон из города Майнц.
Он жил в ХI веке, завершившимся жестокими еврейскими погромами в ходе Первого крестового похода. Иудеи, отказывавшиеся перейти в христианство, безжалостно уничтожались погромщиками. В 1096 году в Германии, Франции, Богемии и Италии были убиты около 12.000 евреев. Трагическая история рабби Амнона стала предвестником грядущего кровопролития. Она произошла за несколько десятилетий до начала Первого крестового похода, примерно в 1020 году. Рабби Амнон был одним из выдающихся людей своего времени, слыл великим ученым, был богат и красив. За набожность и мудрость его одинаково почитали евреи и неевреи, и даже правитель страны - герцог Гессенский - весьма дорожил его мнением. Высоко ценя ум раввина, он постоянно совещался с ним по важным государственным делам.
Влияние рабби Амнона на государя, почет и оказываемое ему уважение вызвали зависть и злобу приближенных герцога. И был придуман коварный план. "Почему бы, ваше высочество, - подсказал как-то герцогу секретарь, - не перейти раввину Амнону в нашу веру? Тогда он приблизится к вам и сможет оказать еще большую помощь своим умом и талантами."
Герцог пришел в восторг от такой идеи и немедленно выложил ее рабби Амнону:
- Мой друг, я знаю, как вы преданы мне, а сейчас прошу о личном одолжении. Отрекитесь от вашей веры, станьте христианином, и вы станете вторым человеком в стране по богатству, могуществу и почету.
Но в ужасе отшатнулся рабби Амнон:
- Да, я - еврей, - сказал он, - но вспомните, разве это когда-нибудь отражалось на моей верности вам? Наоборот, моя вера предписывает мне быть преданным государю и стране, где я живу... Я готов пожертвовать ради вас и блага государства чем угодно, но только не верой моих предков. Зачем вам понадобилось, чтобы я предал мой народ? Зачем вам понадобился человек без уважения к самому святому в мире - своей религии? Если я изменю своему Б-гу, можете ли вы после этого быть уверены, что не изменю я и вам?
В тот день не нашлось у герцога возражений, но он не отказался от подсказанной ему завистниками идеи. При каждой встрече повторял он теперь предложение перейти в христианство; визиты во дворец стали рабби Амнону неприятны, он начал избегать их, а герцог - раздражаться и приходить в ярость от непокорности еврея. В конце концов ему надоело просить, и он заявил: "Я больше не прошу тебя перейти в христианство, на этот раз ~ я приказываю!" - и потребовал немедленного ответа. Растерянный раввин смог только выпросить три дня на размышления.
Он покинул дворец в страшном смятении. "Как я мог, - спрашивал себя рабби Амнон, - уклониться от твердого "нет"? Что дадут мне эти три дня, кроме сомнений в моей вере и смелости? Значит слаба моя вера, о прости меня за это Всевышний!"
Мучимый раскаянием, он закрылся у себя в доме, перестал есть и пить и молил Б-га о прощении за проявленное малодушие. На утешения родных и близких он отвечал: три дня, выпрошенные на обдумывание, означают в глазах Б-га и людей сомнение в истинности еврейской веры. Такой грех позорен и непростителен...
Тем временем, три дня миновали, и разгневанный герцог велел привести к нему раввина насильно, заковав его в цепи. Гнев ослепил правителя, он забыл былое уважение и дружбу.
- Как ты осмелился, - накинулся герцог на осунувшегося рабби Амнона, - не подчиниться моему приказу? Три дня, о которых ты просил, прошли. Говори свой ответ, и заранее предупреждаю - берегись, если намерен упорствовать!
Но физическая слабость не поколебала гордый дух раввина:
- Ваше высочество, - сказал он, - тут не может быть никаких сомнений: я еврей и останусь евреем! Но я солгал прошлый раз по слабости своей, выпрашивая три дня отсрочки, и этим тяжко согрешил против моего Б-га. Прошу, накажите меня и отрежьте мой лживый язык.
- Нет, - закричал разъяренный герцог, - не язык твой я велю отрубить. Ты всегда говорил мне правду. За грехи против своего Б-га ты расплатишься сам. А я велю наказать твои руки и ноги, не спешившие выполнить мое приказание!
По приказу герцога палачи долго мучили рабби Амнона. Они отсекали ему палец за пальцем на руках и на ногах и каждый раз спрашивали, не передумал ли он, не желает ли наконец перейти в христианство...
Истекающего кровью раввина отправили домой. Это случилось незадолго до наступления праздника Рош ха-шана. С каждым днем состояние рабби Амнона ухудшалось. Его раны не заживали, у него началось заражение крови… В праздничный вечер рабби Амнон потребовал отнести его в синагогу. Во время чтения молитвы Мусаф он внезапно остановил кантора: "Подожди, я хочу освятить Великое Имя", - и полным голосом, неожиданным в умирающем человеке, прочел новую молитву:
"Провозгласим великую святость этого дня: грозен он и страшен. В этот день возвеличится власть Твоя, утвердится в милосердии Твой престол... Поистине, Ты - судья и обличитель. Ты знаешь и свидетельствуешь, отмечаешь и утверждаешь, помня все забытое... И раздался звук великого Шофара... И ангелы, объятые дрожью и страхом, провозглашают: "Вот день суда!.." И все рожденные на свет проходят перед Тобой, как овцы. Как пастырь, осматривая свое стадо, подводит овец под жезл свой, так и Ты проводишь... определяешь и считаешь души всех живущих, ставишь предел всему живому и отмечаешь решение их судьбы.
В Рош ха-шана записывается, а в День Искупления утверждается: кому отойти и кому явиться на свет. Кому жить и кому умереть, кому - в свое время, а кому - безвременно, кому смерть от воды, кому - от огня, кому от меча, кому - от зверя, кому от голода, а кому - от жажды, кому - от грозы, а кому - от болезни... кому покой и кому скитания, кому - беспечность и кому -тревога, кому - благополучие и кому - терзания, кому - бедность и кому - богатство, кому - унижение и кому - величие.
Но раскаяние, молитва и благотворительность отменяют злое предначертание!"
Закончив, рабби Амнон скончался, а молитва его – «Унтанэ токеф» - произносится с той поры в Рош ха-шана и в Йом-Кипур в каждой еврейской общине по всему миру.