Шабсай Шефтель а-Леви Горовиц

 РАББИ ШАБСАЙ-ШЕФТЛ ГОРОВИЦ

Самуил Городецкий

1

Польский раввин XVII века Шабсай-Шефтл Горовиц был старшим сыном рабби Иешаи Горовица, автора знаменитого «Шело». Он родился примерно в 1600 году, в юности учился у собственного отца и был учеником известного пражского проповедника Шлоймо-Эфраима из Ленчицы. Семнадцати лет Шабсай-Шефтл женился на дочери кременецкого (впоследствии львовского) раввина Моше Харифа. У него он продолжал совершенствоваться в учении «по части» Алохи и других отраслей еврейской науки. В 1621 году, после того как отец оставил Прагу и переселился в Палестину, р. Шабсай, будучи еще, можно сказать, в «нежном возрасте», занял его место и в качестве постоянного проповедника проповедовал в синагоге «каждую субботу в течение шести лет». В 1627 году он стал раввином и рош-ешивой в баварском Фюрте – маленьком городе, который ему, по его собственным словам, «казался, однако, больше Антиохии, ибо в нем жили выдающиеся мудрецы».

Старая и Новая синагога в Фюрте.

В 1632 году р. Шефтл занял пост раввина и рош-ешивы во Франкфурте-на-Майне – «величайшем из городов Германии, центре, куда устремляются все». В этом городе, над которым еще витал дух его славного отца, р. Шефтл нашел «людей, проникших в глубины Алохи». «Ежедневно, в полдень, – рассказывает он, – они собираются во Франкфурте группами и кружками, с ученым во главе каждой группы; ученые толкуют им Талмуд – всякий в меру своей мудрости и своего понимания. Затем все читают кадиш ученых и бросают в кружку монету, которой радуют Б-га и людей». Раввин завел новые порядки в общинном управлении. Он учредил «раввинскую коллегию», из девяти членов – шесть действительных членов и три кандидата. Он учредил коллегию с целью, чтобы о взимании общинных налогов старшины («парнасы») давали подробный отчет перед всей общиной. Он основал «кружки, в которых должны были изучать молитвы от начала до конца года, – равно как и литургические песни и молитвы о прощении, вникая при этом в значение слов, дабы не щебетать бездумно, словно птицы». Во Франкфурте р. Шефтл поддерживал дружеские отношения с гаоном р. Меиром Шифом, автором «Маарам Шиф»; р. Шиф, по-видимому, и есть «мудрец», упоминаемый в его комментарии.

Вид Амстердама с Португальской синагогой (слева).

В 1643 году р. Шабсай-Шефтл был

избран раввином и общинным судьей в прекрасном городе Познань, входившем в славное и великое государство, именуемое Царством Польским. Свой переезд из Франкфурта в Познань он совершил через Амстердам. О впечатлении, которое произвела на него еврейская община в Амстердаме «золотого века», сын Иешаи Горовица рассказывает: «Я нашел там весьма незаурядных людей, среди них – много ученых. Я был в их синагогах... Видел, что дети изучают Пятикнижие от первой страницы до последней, затем проходят всю Библию, после Библии – всю Мишну и только в юношеском возрасте начинают изучать Талмуд с коммeнтapиями, развиваясь и успевая в науке. И я сокрушался оттого, что в нашей стране (Германии и Польше) не поступают так же. Дай Б-г, чтобы этот обычай распространился повсюду в Израиле. Чем плохо, если мальчик “напитается” знаниями Библии и Мишны до тринадцатилетнего возраста и лишь после этого приступит к изучению Талмуда? Ведь за один год он преуспеет больше в достижении цели – приобретении богоугодных качеств и понимании талмудических глубин, нежели при нашем способе учения за несколько лет». Правда, такие же слова р. Шефтл уже давно слышал от своего отца. Но, познакомившись в школах Амстердама с новым методом обучения на практике, он с жаром воскликнул: «Клянусь головой, если гаоны всей Земли соберутся вместе и предпишут повсеместно этот метод учения как прочное основание и закон нерушимый, – все сердца озарятся светом Торы истинной и час освобождения приблизится».

Карта Познани. 1617 г.

Еврейская община в Познани представляется Горовицу «венцом и красой Израиля, общиной, изобилующей людьми разума». Он распространял знание Торы через местную раввинскую школу – ешиву. Попечение об этой школе составляло главное дело его жизни; он смотрел на школу, как на «наследие отцов», которое нужно тщательно оберегать. Множество учеников съехались в ешиву к рабби Шефтлу, прослывшему великим талмудистом и образцовым наставником. Он относился к своим ученикам как товарищ. «Я исполнил, пишет р. Шефтл, заповеданное: многому научился от своих учителей, но всего более – от своих учеников». В своей книге «Вавей а-амудим» («Скрепы столбов»), он приводит вопросы учеников и собственные ответы. Теоретические дискуссии, где на равных с ним принимали участие его ученики, побудили р. Шефтл изложить письменно свое толкование разных трактатов Талмуда.

1648 год, которого еврейские мистики ждали как года пришествия Мессии, превратился для евреев Польши в год страшных бедствий – нападения украинцев и великой резни. Р. Шефтл, духовный пастырь одной из главных общин Польши, лично переживший все ужасы того смутного времени, нарисовал кровью сердца картину бедствий в сочиненных им молитвах о прощении – «слихойс». Он, подобно другим, ожидавший в 1648 году полного освобождения еврейского народа («Я в сердце… своем думал в 5408 году выйти на свободу»), после обрушившихся на страну бедствий плачет и скорбит: «Глаза мои истекают слезами, я рыдаю над жестокой гибелью тех, кто прославлял единство Б-жье дважды в день». «Обрекали евреев на страшную смерть, которой нет подобия в прошлом… Бросали их живыми в могилы… Истребили столько замечательных гаонов, погубили бесчисленное множество народу, взрослых и детей, и груды тел их валялись, как навоз в поле». Его сердце разрывается при виде «разрушенных синагог, растерзанных свитков Торы и разорванных священных книг». Причину этих бедствий р. Шефтл усматривает в том, что люди «отвернулись от заповедей и от Торы, дающей жизнь», и взывает к своему народу: «Вернись, Израиль, к Г­споду Б-гу твоему! Хоть ты и многогрешен, но милостив Б-г и не покарает тебя более, ибо Он твой удел и твое наследие». Он обращается с мольбой к Г­споду: «Спаситель мой! Вспомни свои муки и страдания... Отец наш, Царь наш! Сотри в великой милости Твоей список грехов наших и дай нам отпущение»…

Субботний наряд женщины. XVII – XVIII вв.

Бедствия народа и поругание святынь, горе еврейства и «горе Шхины» разбили его сердце. В сочиненной им заупокойной молитве о мучениках р. Шефтл обращается к Б-гу с призывом о милости к разгромленной нации и о мести мучителям: «Б-же милостивый, упокой в сени крыльев Шхины, рядом со святыми и чистыми, как свет небесный сияющими, души мучеников невинных, милых и праведных, убитых в Heмиpoве и окрестностях за освящение Всемогущего Имени. Равно как и души убитых из прочих общин Царства Польского, кровь которых лилась рекой. Губил их меч на улице и ужас в домах; мужчины и женщины, юноши и девушки, как овцы, подставляли шею (под нож), не желая спасти свою жизнь согласием служить чужим богам. Жестоким смертям подвергали их свирепые: убивали, резали, топили и хоронили живыми. Среди замученных – гаоны, главы ешив и учителя, осветившие своим светом народ... Над освятившими Единое Имя общинами, разоренными в это время в Царстве Польском, горько плачут плакальщики, плачут над растерзанными священными книгами и свитками Торы, из которых враги изготовляли сандалии».

Чтобы поднять дух народа, укрепить его в вере и смиренном ожидании Мессии, р. Шабсай-Шефтл решил издать книгу своего отца «Две скрижали завета» (Амстердам, 1653), этот кодекс аскетической морали, призванный подготовить людей к скорому «концу времен», мессианскому веку. К «Двум скрижалям завета» он присоединил собственное сочинение («Скрепы столбов»), но по чрезвычайной своей скромности назвал его «предисловием» к труду отца. «Это не самостоятельная книга, пишет р. Шефтл, которая могла бы носить мое имя, а только прибавление к сочинению моего отца, да будет блаженна его память». Заглавие книги объясняется тем, что автор утверждает свою систему на шести основных принципах, или «столбах»: на Topе, Б-гослужении, благотворении, законе, справедливости, мире. На этих «столбах» держится мир Б-жий, на них и должен человек строить свое духовное здание, ибо только с их помощью можно прочно стоять на ногах и достичь впоследствии вечного бытия. Р. Шефтл следовал тут примеру своего учителя Шлоймо-Эфраима, который в таком же духе написал книгу («Мраморные столбы», или «Шесть столбов»). Он считает нужным оправдаться за то, что дерзнул написать книгу: «Признаюсь, я боялся погружаться в вопросы морали, провозглашать свое о них мнение, ибо что я и что моя сила? Я боялся, ибо наг я. Мне ли дополнять слова святого отца моего, блаженной памяти, основанные на науке и законах нравственности, или же слова моего деда, Б-жественного мужа, собравшего, а также самостоятельно сочинившего много нравоучительных книг, известных ныне во всем свете?» Писания отца и деда были для автора святы, и в своем завещании детям он велит изучать и соблюдать изложенные там правила поведения. Он советует всем читать книгу «Шело», «полную мудрости, знания и Б-гобоязненности». Восхищенный словами отца р. Шефтл восклицает: «Блажен глаз, видящий их прелесть! В них радость и восторг души!»

Одежда польских евреев XVI – XVII вв.

Кроме этой книги, Ш. Горовиц сочинил толкования к разным трактатам Талмуда и большое произведение «по части запретного и дозволенного». То и другое до сих пор не напечатано. В последней вещи, равно как и в остальных своих алохических трудах, автор остался «верным слугой великого учителя, Йосефа Каро, свет которого нас озаряет». «Я могу, пишет р. Шефтл относительно Й. Каро, объяснить абсолютно все, что последующие авторы пытаются у него опровергнуть».

Свидетельство очевидца погрома.

Вследствие бедствий, обрушившихся на польское еврейство в 1648 году, жизнь евреев в стране стала невыносимой. Катастрофа произвела великие опустошения в еврейской жизни. Многие из тех, что остались в живых, переселились в другие страны, надеясь обрести там покой и обеспеченное существование. В 1654 году р. Шефтл оставил свою любимую Познань и занял пост раввина в Вене, заместив, таким образом р. Файвуша, уехавшего в Палестину. Положение евреев в Вене с началом царствования Леопольда I во многом улучшилось. Вена сделалась убежищем для многих из тех, кто спасался бегством из Польши. Среди беглецов были, в частности, знаменитый раввин Гешл из Кракова, не менее известный Йона Тумим... Столица Австрии стала на короткое время крупным еврейским центром, откуда, как говорили, «распространялось учение». Р. Шефтл по праву назвал Вену «городом многолюдным и многоученым». В Польше после переворота осталось немало «агун» – несчастных жен, мужья которых бесследно пропали; женщины обращались к авторитетным раввинам Вены, и р. Шефтл был одним из тех, кто облегчал им вступление в новый брак. Не долго, однако, жил р. Шефтл в Вене. В 1660 году, 28 нисана, он скончался. Почти сорок лет он имел большое влияние на соплеменников в качестве проповедника, раввина и ректора раввинских школ.

Его надгробье украшала надпись, говорящая о популярности почившего, о любви к нему и неисчезающей памяти, о его таланте и добрых делах. Речь о литературных свершениях р. Шефтла пойдет ниже.

2

Дед и отец, Авроом и Иешая Горовицы, каждый по-своему определили его личность. От деда он унаследовал высокую нравственность, от отца – преданность таинствам кабалы. Не то чтобы он прибавил нечто весьма существенное к наследию предков, но он нередко умел углубить их мысль, умел выразить ее более ярко и энергично, с большим чувством. Он отличался повышенной экспансивностью.

Подобно отцу р. Шефтл старается внести эмоции в формализованный раввинский иудаизм, в застывшее царство нерушимых законов. Он, конечно, не восстает против самого религиозного закона – напротив, требует неукоснительного исполнения его до мельчайших подробностей; но вместе с тем жаждет проникнуть в душу закона, в нравственные его истоки, в сокровенный этический дух.

Господство раввинской науки, Торы остается для Шефтла Горовица незыблемым. «За грехи наши, пишет он, мы так низко пали в нашем горьком голусе, что если бы не Тора – наша радость, мы бы просто погибли. А потому каждый еврей должен заниматься изучением Торы и, если он деловой человек, назначить себе для этого определенный час среди дня и собрать около себя группу других учащихся». Тору, «принадлежащую исключительно Израилю, а не другим народам», следует, по его мнению, изучать в покорности и смирении душевном, ибо «слова ее укореняются только в душе послушных».

Изучение Талмуда с комментарием «Тойсфойс», полагает он, «так же обязательно, как надевание филактерий». Рабби Шефтл убежден: «человек, сведущий в Мишне, не увидит ада». Но он, подобно отцу, противник всяческой казуистики. Он восстает против тех, «что хотят провести верблюда сквозь игольное ушко и слишком много занимаются словопрениями… Причем, отвечающий зачастую не понимает спрашивающего, a спрашивающий – отвечающего. В раздражении спорщики доходят до взаимных упреков и, окончательно разгорячившись, прибегают к выражениям, недостойным мудрецов: скажем, спрашивающий обзывает отвечающего невеждой и глупцом. Или наоборот. Да сомкнется рот говорящего грубости!» Далее р. Шефтл ополчается на «гомилетиков, что, кичась своим знанием кодексов “Турим” и “Поским”, иной раз решают вопросы, связанные с законодательством, неверно». «Закон, бесспорно, правилен в надлежащих обстоятельствах; но за их пределами он может быть истолкован не так, как требует истина. Тогда Тора облекается в траур и, пристыженная, восстает против подобной “науки”». «Перед вами бескрайняя даль, говорит р. Шефтл, Талмуды вавилонский и иерусалимский, Сифра, Сифри, Мехилта, Танхума, Шохар-Тов, Песикта. Вот фундаменты, на которых можно построить прочное здание. Не достаточно ли они солидны, чтобы опираться на них, как делали в старину?» р. Шефтл, требующий изучения Торы в смирении, восстает против авторов, полемизирующих со старыми учеными и употребляющих при этом резкие выражения. Пусть одновременно они и пользуются цитатами из Талмуда. «Ведь мы, объясняет рабби, все, славу Б-гу, мудрые и разумные, все мы знаем Тору и имеем возможность разобраться, где правда; к чему же эта ярость, изливающаяся на бумаге, эти злобные упреки?»

Издание книгиp. Авроома Горовица «Еш нохалин»

с опубликованнымв ней завещаниемр. Шефтла Горовица.

Приобретя достаточные познания в Талмуде и раввинских кодексах, человек должен изучать «мудрость кабалы». Она – корень и цель всего, «ибо человек, не изучивший этой мудрости, не может быть Б-гобоязненным». Подобно отцу, р. Шефтл ставит кабалистов выше алохистов. «Блажен тот, кто удостаивается узреть прелесть Б-га и посетит Его великолепный храм!» Он осуждает тех, «которые не желают войти в Сад Таинств и изучать мудрость кабалы, говоря: сокровенное у Б-га нашего, а нам – явное и открытое». «Эти люди, продолжает он, не удостоятся той высоты духа, какая дается изучающим таинства Торы. И если бы человек изучил даже всю Алоху, мидраши и агоды, он все же не удостоится подобной души» (как у кабалистов).

Но он не довольствуется явной и тайной теориями. «Одного изучения Торы, говорит р. Шефтл, недостаточно. Следует ступать по пятам Б-га, исполнять Его заветы». Только действием, Б-гослужением, можно слиться со Всевышним. Это служение двоякое: 1) служение посредством исполнения законов и обрядов и 2) служение доброй, нравственной жизнью. Среди обрядов он особо выделяет молитву. Во время молитвы следует «очистить свою душу от материального». «В эпоху существования Храма человек согрешивший отправлялся в Храм для покаяния, молитвы и принесения жертвы; когда же наступало время перейти в иной мир, где изначально была его обитель, он умирал в святости и чистоте. Но с тех пор как изгнанные из нашей страны мы лишились всего этого, мы насквозь прониклись нечистью, нет праведника, свободного от греха. Мы запятнаны грехом и утопаем в преступлениях… Но где же овца для жертвы? Ведь нет у нас ни жертв всесожжения и искупления, ни Храма, ни окропления, – и кто заступится за нас в день горя и искупит наши грехи, кто спасет нас в день Суда? Как хорош поэтому удел наш и как блаженны мы, что можем молиться утром и вечером!.. Покаяние уст в молитве – вот наше утешение».

Р. Шефтл негодует против людей, смущающих в синагоге молящихся. «Доколе это будет нам помехой, и нельзя ли запретить народу беседу в синагоге? Следовало бы, чтобы каждая община, в которую проникают слово и закон Царя Mиpa, поставила людей для надзора, и те карали бы и стыдили болтающих публично невесть что. Этим мы окажем честь Б-гу на земле, а весь народ услышит и убоится, удержит свой язык в синагоге от всякой будничной и праздной беседы». Он восстает не только против житейской, но и религиозной беседы во время молитвы, против изучения Талмуда в час молитвы, ибо «время Торы само по себе, время молитвы само по ceбе».

Вход в венское гетто.

В разделе о служении Б-гу посредством нравственной жизни р. Шефтл повторяет слова деда и отца. Он требует от человека безупречной нравственной чистоты и щедрой благотворительности. «Следует оказывать помощь (нуждающимся) даже в том случае, если рискуешь потерей денег, даже с опасностью для жизни». Склонность к благотворительности есть один из «столпов» иудаизма, одно из трех важных свойств еврейского народа – наряду с чувствами сострадания и стыдливости. Милостыню бедным надо давать от чистого сердца, радостно и дружелюбно. «Хотя в настоящее время и имеются благотворители, но часто благодеяние совершается вынужденно и оттого с недоброжелательством». Следует отдавать бедным десятую часть прибыли. «Хвалю я немецких евреев, пишет р. Шефтл, отдающих десятую часть своих денег и тщательно оберегающих этот обычай. Он-то и способствовал тому, что их благосостояние переходит из рода в род».

Нужно избегать гнева и ссоры. «Кто изобразит всю красу человека, старающегося водворить мир между людьми! Тем более важен мир между супругами». Следует всеми силами избегать лжи и даже тени лжи. «Блажен человек, придерживающийся правды и не произносящей лживого слова. Это спасет его от всех грехов». Да и не только в речи – «даже в глубине сердца да будет правда, хоть сердце и сокрыто от людей». Ложь «гнуснее всех других пороков». Р. Шефтл жалуется на многих своих современников, пренебрегающих этой заповедью. «Стыдно нам, ибо мир наш назван миром лжи... Ведь есть четыре стихии (минералы, растения, животные, человек). И человек превосходит три остальные способностью говорить; если же он нарушает свое слово или извращает его ложью и лестью, чем он отличается тогда от животного, вообще не говорящего?» Р. Шефтл осуждает свое поколение за то, что именно лживые люди в нем пользуются почетом и уважением. «Видел я отвратительное, негодует он, видел, как человека, идущего по скользкому пути (обмана), называют ловким и умным. Я поражаюсь: разве потому, что он хитер и ловко обманывает, можно называть его умным? Ведь он не что иное, как негодяй, проходимец, и люди должны остерегаться его... Сторонитесь же этих нечестивцев и руководствуйтесь правдою, дабы знать и провозглашать, что Б-г един и печать Его – правда!»

«За грехи наши, – пишет р. Шабси, – мы так низко пали в нашем горьком голусе, что если бы не Тора – наша радость, мы бы просто погибли. А потому каждый еврей должен заниматься изучением Торы...».

Со словами укора Ш. Горовиц обращается к тем, «которые ропщут на Промысел Б-жий, говоря: “Прошлое было лучше настоящего, полного горя и бедствий и не принесшего спасения; а ведь мы служим Б-гу нашему, преданы Его Торе, придерживаемся Его веры и исполняем Его заветы! Почему же Б-г допускает, чтобы мы были изгнаны из Его дома? Почему не пришел еще Мессия?”» Так же жаловались современники пророка Иеремии. И, подобно Иеремии, р. Шефтл возражает: «Вы спрашиваете, почему не пришел Мессия, а Шхина спрашивает, почему вы преступаете заветы Царя, благословенного Царя миpa. Ибо заповеди мы исполняем механически, а не по побуждению сердца и вдохновению души. В синагоге мы стоим, как человек, спящий в Антиохии и видящий сон об Испании; стоим, иными словами, в доме Б-жьем, а мысль витает где-то на площадях и улицах. Учение Торы смешано с пустопорожней мыслью. А сколько у нас беспричинной вражды, недоброжелательства и злословия! Вот люди – сидят вместе, пируют… и жалят при этом друг друга своими языками. Что им в том пользы? Одна злость, одна зависть руководит ими. Стоит человеку чем-либо отличиться, и он сейчас же подвергается оскорблениям и мирским пересудам. Вот почему длится наш голус, и бедствия прошли над головой нашей. Горе нам, грешным! Злой помысел не отступит от нас, пока Б-гу не угодно будет стереть наши грехи, пока Он не смилостивится над нами и не пошлет нам утешителя». Так р. Шефтл порицает своих современников. Как пророк он бичует свое поколение. Все эти заповеди и законы, будь они даже исполнены с тщательностью, заботливостью, ничего не стоят, если нет искреннего нравственного чувства. Невозможно провести грань между обрядами и моралью, и если последняя отсутствует, человек, даже строго исполняющий все законы, должен числиться среди недостойных.

Раввин-правдолюбец резко обличает карьеристов, позорящих еврейское духовенство. «Поговорю, дабы мне легче стало, об одном горьком явлении, замеченном мною. Горе глазам, видящим это, горе ушам, это слышащим! Б-г знает, что я думаю не о себе, ибо я, слава Б-гу, удостоился высокого положения и поставлен на пост раввина в величайших общинах, – не по собственной заслуге, а по заслугам отцов. Я являюсь тут только ревнителем Б-га. Ибо я видел рабов, скачущих верхом, а господ, плетущихся пешком, подобно рабам. Сколько у нас гаонов, меченных познаниями, умом и добродетелью, – и никто не обращает на них внимания; они заброшены, никто им не предлагает управления (общиною), и их мудрость посрамлена, унижена. А люди, оглушающие дома и улицы своим пустословием, умеют с помощью денег и услуг разных посредников отталкивать других и действовать ради себя... Об этом времени сказано: горе поколению, судящему своих судей!.. Случается, обедневшие общины предпочитают взять раввина, у которого богатство, и оставляют в стороне людей добродетельных и благородных, потому что те бедны». Так р. Шефтл, подобно отцу, восстает против достижения раввинского поста с помощью денег. Он восхваляет «великих гаонов Польши», предавших анафеме частных лиц и представителей обществ, что дают и получают деньги (лично или через посредников) за предоставление раввинских мест. Но ему приходится согласиться с тем печальным фактом, что многие не подчиняются этому постановлению и, «нарушая анафему и клятвы, сбивают людей с пути». Подобно отцу, р. Шефтл осуждает получение раввином платы за разбор тяжб. «Ни один благородный человек не взимает плату за решение дела, ибо это гнусно в глазах Б-га и людей и это повод для постыдной молвы о судьях». Долг общины, по его убеждению, – содержать своих судей и ученых, дабы те не были вынуждены получать вознаграждение за деятельность, которой обязаны заниматься безвозмездно.

3

По примеру своего отца и деда р. Шефтл написал завещание детям и приказал им хранить «сию тетрадь», однако разрешил давать ее всякому, желающему списать текст, «ибо она содержит нравственную проповедь и жизненные истины».

Начинает он завещание с того, что рассказывает детям свою родословную. Это объясняется важным соображением. «Как известно, в страшные дни избиения евреев 5408 (1648) года, ничем не уступающие ужасным временам разрушения обоих Храмов, произошло большое смешение людей. То, что мудрецы того времени могли установить, ими было сделано, а то, чего нельзя было выяснить, осталось в неясности. Можно поэтому опасаться, что по мере движения жизни люди будут пятнать друг друга подозрениями в том, что тот, мол, или этот произошел от чужого семени. Поэтому каждый еврей, живший в пору избиения, обязан составить родословную для своих детей и внуков. Как доказательство».

Завещание p. Шефтла Горовица содержит, главным образом, свод нравственных установлений. «Следите тщательно за честным ведением дел и соблюдайте, ради Б-га, правило отдачи десятой части своих доходов на нужды бедных, не освобождая себя вместе с тем от благотворительности». «Гнев – источник скверны. Единственный его результат – вред здоровью. Все поступки человека в гневе глупы и сумасбродны. Остерегайтесь гнева; не вредите своему телу, тем более – своей душе... Будьте приветливы с людьми. Высокомерие – дурное свойство, причиняющее человеку зло». «Далее предостерегаю вас от ссоры. Сторонитесь ее, ибо она гнусна. Ссора – зло, губящее душу, тело и деньги. Она приносит гибель миpy. Я в течение своей жизни успел убедиться, что люди, живущие в обстановке вечных раздоров, обречены на многие бедствия, которых тут не исчислить. Если сказанное верно по отношении к отдельной личности, то тем более неотменимо оно по отношению к целому обществу. Не восставайте против общества, ибо право всегда на стороне большинства. Если вам покажется, что общество притесняет вас, то излагайте свои претензии спокойно и смиренно, не поднимая голоса, ибо Б-г присутствует в толпе. Если вы пожелаете содержать ешиву, а общество воспротивится этому, то отстаивайте свое право – сначала мягко, а затем и решительно, излагайте свою жалобу публично и объясняйте, что это отцовский завет. Если же несмотря на все общество не примет ваших слов к сведению, поступайте, как найдете нужным, так как этот спор происходит во имя Б-га, который будет вам в помощь, и вы преуспеете. Также я вам завещаю не ссориться со своими женами, ибо жена – половина вашей плоти, а всякое сочетание совершается по воле Неба. Следите за тем, чтобы Шхина витала в вашем доме, дабы удостоиться Б-гобоязненного потомства. Если жена слишком требовательна, скажите ей мягко: “Милая, что мне делать? Я больше не могу; или ты хочешь, чтобы я, упаси Б-г, крал и грабил?” Нет сомнения, что жена отступится». Обращаясь к женщинам, р. Шефтл говорит: «Вы, дочери и невестки мои, равно как и ваши дочери и внучки! Не лишайте своих мужей почета и большой любви и не причиняйте им неприятностей. Если мужья рассердятся, удаляйтесь из дому, но, когда пройдет гнев, укоряйте их и напоминайте им о моем завещании». Аскетической моралью проникнуты строки, касающиеся отношений между полами. «Далее я вам завещаю сторониться блуда – и да будете святы. Не беседуйте с женщинами. В случае необходимости говорите поспешно и не уделяйте им внимания: пусть они уподобятся в ваших глазах белым гусям. Блажен человек, их избегающий! Тем более нельзя танцевать с женщинами, не только держась за руки, из чего несомненно вытекает зло, но и вообще двигаться с ними взад и вперед, ибо сатана прыгает вокруг них. Во имя Б-га Израиля избегайте всего этого; помните Б-га и будете святы».

«Мы запятнаны грехом и утопаем в преступлениях… Но где же овца для жертвы? Ведь нет у нас ни жертв всесожжения и искупления, ни Храма, ни окропления, – и кто заступится за нас в день горя и искупит наши грехи, кто спасет нас в день Суда? Как хорош поэтому удел наш и как блаженны мы, что можем молиться утром и вечером!.. Покаяние уст в молитве – вот наше утешение».

В завещании имеется также ряд предписаний гигиенических. Нужно избегать всяких излишеств, в особенности пьянства, которое «влечет за собою всякие грехи и бедствия». «Горе, горе! – говорю я о пьянствующем; горе ему и горе душе его! Всячески старайтесь смыть с себя этот позор».

Далее р. Шефтл завещает детям изучать Тору как самоцель, а не из каких-либо посторонних побуждений. Он советует учить Талмуд вместе с комментарием «Тойсфойс», упражняться в Мишне, постоянно повторять Шулхан Орух, знать Библию с комментарием Раши и обращать внимание на пунктуацию, ибо «перестановка одной точки разрушает миры». Пятикнижие следует учить каждый год с новым комментарием: в этом году с «Мизрахи», в следующем – с «Гур-Ария» и т. д. «Комментарий Рамбана очень важен». «Ко всякому сборищу людей, ведущих беседы о Торе, будь то на улице или в синагоге, направляйтесь и вы. Высказывайте свое мнение, тщательно подумав... Во время спора не говорите своим товарищам ругательных слов, вроде “невежды” и т. п. Если же кто-то упрям и спорит с вами не во имя Б-га, скажите ему: “Ты не знаешь”, или: “Не понимаешь”, или: “Оставь”, но не больше. Блажен, кто оберегает свои уста от недостойных выражений! В публичных проповедях будьте кратки. Каждая проповедь должна содержать какое-нибудь нравоучение, ибо оно-то и составляет суть и цель проповеди. Упаси вас Б-г упомянуть в своих речах какого-либо человека, согрешившего перед вами. Обобщайте все недостатки времени, подымите ваш голос подобно трубному звуку и уличайте в грехах, но лишь намеками и в смирении душевном».

Для обучения детей рекомендуется следующая программа: сначала надо пройти библейскую книгу «Ваикро», а после нее – от Бытия до самого конца. Из Мишны всего важнее отделы «Моэд» и «Незикин»; лишь по изучении их следует приступить к Талмуду. «Обучайте детей также грамматике, – говорит р. Шефтл, – чтобы они знали элементарные правила. А после того как вы насытитесь Талмудом и кодексами, я вам предписываю изучать мудрость кабалы, ибо без нее нельзя быть Б-гобоязненным».

Как р. Иешая, так и р. Шефтл Горовиц много содействовали распространению луриянской кабалы в Польше. Они были из первых, подготовивших там почву для позднейшего религиозно-мистического движения: хасидизма.

«Еврейская старина», 1914 год

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

E-mail: lechaim@lechaim.ru