Саббатай бен-Меир га-Коген

(известен под именем "Шах" = ךש, аббревиатура его главного труда ןהכ יתפש) — знаменитый талмудист и галахист, величайший представитель литовского раввинизма и один из наиболее выдающихся раввинских авторитетов 17 в.; род. в Вильне в 1621 г., ум. в Голлешау 1-го-Адара-Ришона 1663 г. Отец его р. Меир Коген Ашкенази (см.) был даяном во Франкфурте и считался выдающимся талмудистом. С. обучался сначала в Тыкоцинской раввинской школе р. Иошуи, a затем в Краковской и Люблинской раввинских школах под руководством величайшего польского талмудиста того времени р. Иошуи Гешеля. По возвращении на родину С., несмотря на свою молодость, стал членом виленского Бетдина р. Моисея Лимы, автора "Chelkat Mechokek". В 1646 г. С. напечатал в Кракове свой комментарий "Sifte Kohen" на Шулхан-Арух Иоре Деа. В годину хмельничины С. бежал из Вильны в Прагу. По мнению И. С. Фина, С. бежал из Вильны не в 1648 г., a в 1655 г., когда казацкие и московские войска подошли к Вильне. Бегство С. послужило сюжетом для популярной народной легенды, героиней которой является дочь С., Эсфирь, похищенная казаками (сюжет легенды обработан в художественной форме в рассказе ךלמה ןתח). В эти годы С. занялся составлением своего капитального соч., коммент. на Хошен га-Мишпат ("Sifte Kohen", к Хошен га-Мишпату. № 3, § 1). Тогда же Саббатай опубликовал хронику хмельничины "Megillah Afah" (הפ׳ע תליגמ). С. был приглашен на пост раввина в Дрезине (Моравия), a затем стал раввином в Голлешау, где он сблизился с христианским гебраистом, магистром Валентини Видрих из Лейпцига (дружеское письмо Саббатая к последнему было напечатано впервые Яковом Самуилом Быком в "Bikkure ha-Ittim", 1830 г., стр. 43, и перепечатано И. С. Фином в Kirjah Neemanah, стр. 77—78). Сочетая в себе изумительную эрудицию, необыкновенное трудолюбие, тонкость логического анализа, независимость в суждениях, осторожность в выводах, С. как бы создан был для разрешения главной задачи раввинизма того времени — составления комментария к Шулхан-Аруху. Последний, возникший на почве потребностей сефардского раввинизма, представители которого стремились к систематизации обширного галахического материала в сжатых кодексах и к установлению галахических норм, в тех случаях, когда y кодификаторов встречаются разногласия, не мог удовлетворять потребностям польско-литовского раввинизма. Деятели последнего стремились к сохранению независимости от авторитетов, избегая установления твердых незыблемых норм. С другой стороны, по основному "принципу большинства", положенному Каро в основании своего кодекса, при решении вопросов, относительно которых существует разногласие во мнениях трех общепризнанных авторитетов: Альфаси, Маймонида и Ашери, принималось к руководству мнение двух согласных между собою. В силу этого принципа кодекс Каро оказался преимущественно сефардским, ибо первые двое почти во всем согласны между собою. Кроме того, в Шулхан-Арух не вошли ашкеназские ритуалы, что делало его специфически сефардским сводом законов, мало пригодным для ашкеназов (как это было выяснено р. Моисеем Иссерлесом). Успех, выпавший, однако, на долю Шулхан-Аруха, ставил польско-литовскому раввинизму задачу — приспособить его к потребностям ашкеназов. Выполнить эту задачу взялась целая плеяда ашкеназских знаменитых галахистов. Моисей Иссерлес (см.) напечатал глоссы к Шулхан-Аруху, куда вошли ашкеназские ритуалы, a во многих местах — решения ашкеназских авторитетов. Р. Мордехай Яффе составил свой кодекс (Лебуш), независимо от Каро, также по нормам ашкеназов. Р. Иошуа Фальк Коген, автор Сема, р. Моисей Лима, р. Давид Галеви (Таз) пытались посредством своих комментариев приспособить Шулхан-Арух к потребностям польско-литовского раввинизма. Эту задачу С. блестяще завершил своими комментариями к Иоре-Деа и к Хошен га-Мишпату. Комментарием, на котором воспитывались все последующие талмудисты, Саббатай проложил путь к решению спорных вопросов. Приводя решительно все мнения древних галахических корифеев и излагая их мотивы по первоисточникам, С. решает вопросы, главным образом, на основании Талмуда и логических соображений: аргументация его отличается убедительностью. В комментарии на Хошен га-Мишпат С. обнаруживает критическое чутье и юридическое мышление, что сказывается даже в самом способе распределения материала, в его методе обработки последнего, в интерпретации и аргументации талмудического права. Комментарии и сочинения С. считаются авторитетнейшими сочинениями по галахе. В пинкосе литовского ваада 1683 г. имеется постановление, чтобы во всех случаях, где мнения С. и р. Давида га-Леви расходятся, принимать к руководству мнение С., за исключением тех случаев, где его мнение оспаривается в בהז יניגמ. Но в дальнейшее время мнениям С. во всех случаях отдается предпочтение. Кроме приведенного уже труда "Sifte-Kohen" на Иоре-Деа и Хош. га-Мишпат, С. принадлежат еще следующие сочинения: "Nekudot ha-Kesef" — возражения на комментарий р. Давида б.-Самуил га-Леви (Ture Zahab) к Иоре-Деа (Франкфурт-на-Одере, 1677); "Tokafo Kohen", где разбираются и приводятся в стройную юридическую систему все случаи, в которых применяется принцип "Beati possidentes"; "Geburat Anaschim" к Эбен-га-Эзеру (Дессау, 1697); "Poel Zedek" — ο 613 предписаниях по перечню Маймонида (Иессниц, 1720) и др. Сочинения С. отличаются чистым слогом, a в некоторых местах мастерским стилем. — Ср.: Kobak, Jeschurun, VII; Friedberg, Keter Kehunal·, Дрогобыч, 1898; Grätz, Gesch., X; Fünn, Kirjah Neemanah, s. v.; J. E., XI, 217—218.

И. Берлин.